Таня любезничала с Грозовским, проявил Данилов чудо сообразительности.
Его сотрудница и еще один старый друг. Если у них роман, значит, Таня могла рассказать Марку все, что угодно. И про Кольцова, и про Рижское шоссе. Грозовский мог разгромить дом, мог подсунуть рубашку, когда приходил тем вечером за компьютером, мог ударить его машиной.
Грозовский, конкурент, умница, молодая акула, подходил на роль злодея идеально.
– Марк, что тебе нужно?
– Ничего, – удивился Грозовский, – я хотел сказать, что компьютер могу вернуть. Новый сотрудник мне не подходит.
– Почему? – Данилову наплевать было на его сотрудника. Он хотел знать, зачем Марку вообще понадобился компьютер, если через два дня он готов отдать его обратно.
– Он в первый же день вечером на рабочем месте стал пиво кушать, – сообщил Марк раздраженно, – мне это не подходит. У меня работа с материальными ценностями, причем с чужими. Уволил к фигам. Уступи сотрудника, Данилов.
– Сотрудницу могу, – сказал Данилов осторожно, – хочешь?
– Хочу, – засмеялся Грозовский, – вот сотрудницу я давно хочу, но она все что-то никак... У тебя на нее никаких личных видов не имеется? А то ты вчера Лиду кинул, смылся, странно даже.
– Видов не имеется. И Лида тут совсем ни при чем.
– Ни при че-ем? – протянул Марк. – А кто при чем?
При чем была одна Марта, которая врала ему так долго и так успешно, что он поверил в то, что с ней ему нечего бояться.
– Слушай, – продолжал Грозовский, становясь озабоченным, – вчера что-то про тебя разговоров было много, и все говорили, что ты какой-то странный. Что у тебя вид больной и вообще черт знает что с тобой творится. Это из-за чего? Из-за того дома, что ли?
– Марк, откуда ты знаешь про дом?
– Что?
– Ты прекрасно все слышишь. Откуда ты знаешь про дом? Про него никто и ничего знать не должен. От кого ты узнал?
– Данилов, это не имеет никакого значения, и если тебе неприятно...
– Мне приятно. От кого ты узнал про дом?
– Да не имеет это значения!
– Для меня имеет.
– Тогда точно не скажу.
– От Тани?
Марк вздохнул.
– Ну, конечно. От кого же еще! Мы в понедельник ходили в «Маму Зою», она мне и рассказала, что ты мрачный и хмурый, потому что у тебя дом разгромили. А дом не простой, а золотой. Тимофею Кольцову принадлежит. Вот и все. Ты ее теперь уволишь?
«Таня знала про дом, – подумал Данилов быстро. – Откуда она узнала, что его разгромили?» Он никому не говорил.
– Когда ты ходил с ней в «Маму Зою»? Вечером ты у меня компьютер брал и про дом уже все знал.
– Обедали мы там, – ответил Марк, усмехнувшись, – Шерлок Холмс хренов. Обедали. В два начали, в три закончили. С ужинами пока не идет. Я наступаю, она обороняется. Нет, правда, тебе наплевать и ты на нее личных видов не имеешь?
– Что это за ерунда, что я плохо выгляжу?
– Все так говорили. Вроде у тебя с работой проблемы, и вообще ты какой-то странный. Я помалкивал, конечно. Я хоть и конкурент, но мы с тобой все-таки в одной школе учились. А сейчас решил, что надо тебе про это сказать. Может, ты отдохнуть куда съездишь... Тарасов вон по три раза в год отдыхает.
– Тарасов музыкальный гений.
– Ни фига он не гений! Мы с тобой такие же гении, как Тарасов.
– Ты тоже по три раза в год отдыхаешь?
– Я по одному, – объявил Грозовский весело, – и все больше на реке Волхов. Как-то с Волховом у меня лучше получается, чем с Индийским океаном. Вот ты прославишься, Данилов, возьмешь меня к себе на работу, а то ведь совсем пропаду.
Где он был утром в субботу, думал Данилов, слушая болтовню Грозовского в трубке и чувствуя себя отвратительно от того, что думает об этом. Как узнать, где он был? Как проверить, если он скажет, что мирно спал дома? И Веник спал, и Грозовский спал, и Знаменская оперировала в Кардиоцентре, и все это было вранье.
Жалкое, неуклюжее, глупое вранье. Как Мартино про ребенка.
Так и не спросив про субботнее утро, Данилов попрощался с Грозовским и позвонил Лиде. Просто так позвонил, чтобы напакостить Марте и доказать себе – хоть на три минуты, – что в его жизни ничего не изменилось.
Лида была вялой, грустной и тоже сообщила ему, что он вчера «плохо выглядел», – сговорились они,
