иностранцев, которые приехали в Питер, чтобы весело провести время, да вот неожиданно поругались посреди улицы!..
Она не успела сообразить, что произошло, но тут ее сильно толкнули. Так сильно, что она сделала судорожный шаг назад и повалилась на гравий. Кисть хрустнула, и боль, острая, как штык, прошла через руку и вонзилась в мозг. Она взвизгнула и правой рукой перехватила левую, которую проткнул штык.
– Держи! – закричали откуда-то. – Держи-и! Убегаю-у-ут!
– Ты смотри, что делается!..
Убегали какие-то двое с ее сумкой. Надежда видела, как она болтается на ремне, и тот, кто украл, на ходу деловито перехватил сумку поудобнее.
Господи, сумка! В ней все – ключи, паспорт, права, записная книжка, кошелек, все на свете!
Неуклюже, держа на весу руку, она перевалилась на колени и поднялась, чтобы мчаться за грабителями, которые, конечно же, были уже далеко, куда там мчаться!
Грязной рукой она вытерла нос, с которого капали то ли слезы, то ли сопли, то ли кровь.
Пусть бы деньги, пусть все, что угодно, но только не ключи и не документы! Ведь чтобы все это восстановить, нужно жизнь положить!..
Она не понимала, что происходит, но люди со всех сторон поднимались с лавочек и смотрели в ту сторону, куда большими прыжками уносились грабители, словно там какое-то представление начиналось.
Приставив руку козырьком к глазам, Надежда тоже уставилась туда и поняла, в чем дело!..
Представление шло полным ходом. В скверике перед Адмиралтейством давали боевик «Коммандос он- лайн».
Каучуковый американский полковник, которого она только что поносила последними словами, никуда не спеша, с некоторой даже ленцой, с оттяжкой как будто, продвигался вовсе в другую сторону, чем двое с ее сумкой. Он перепрыгнул парапет и оказался на мостовой почему-то значительно раньше их, но они-то бежали от него, а не к нему!..
Карабкаясь, как обезьяны, они тоже перелезли через парапет, довольно далеко от Уолша, огляделись и вдруг, вместо того чтобы бежать в другую сторону, двинули прямо на него!..
Он просто стоял и ждал, когда они до него добегут.
И они добежали.
Весь сквер, все лавочки до одной дружно ахнули, когда они поравнялись с американцем, и какая-то бабуся сказала громко: «Господи Иисусе!», и какой-то мужик гаркнул во все горло: «Давай, действуй!», и…
И… и… и…
Надежда зажала руками уши и зажмурилась на всякий случай, но тут же открыла глаза.
И ничего.
Такое впечатление, что те двое со всего маху впечатались в скалу. Или увязли в болоте. Или провалились в незастывший цемент.
Несколько секунд они стояли возле американца, вытянувшись в струнку, и потом пошли за ним в сторону Надежды. Они не сопротивлялись, не вопили, и только странно вытягивали руки – один правую, другой левую, будто перед аналоем, а американец словно батюшка собирается их обвести вокруг иконы!..
Шли они долго и все тянули руки. Американец повел их в обход, через парапет не полез, и процессия, по мере приближения к Надежде, обрастала любопытствующими, сочувствующими и праздношатающимися. Все вышепоименованные приблизиться не решались, а двигались в некотором отдалении от троицы и громко обсуждали друг с другом чрезвычайное происшествие.
– А че он сделал? Шкаф-то?
– Да откуда я!..
– Не, а ты видел, как они сначала туда рванули, а потом прямо на него! Умора!..
– Он-то откуда взялся?!
– Первый раз вижу, чтобы уличных воришек с поличным поймали!
– Да надо еще разобраться, может, они никакие и не воришки! Ишь, этот, морду разъел! Небось сам народные деньги прожирает! А эти ху-у-уденькие! Че-е-ерненькие!
– Да чего разбираться, когда весь сквер видал!
– Они вон у той девки сумку вырвали, она упала, ну, они и понеслись!
– А этот?
– А этот как знал! Он за ними не побег, а прямо на асфальт вылез, а они и тут как тут!..
– На ловца и зверь бежит!..
Процессия приблизилась и остановилась.
– Возьмите вашу сумку, – приказал американец Надежде.
– А… где она?
– Вот, тетенька, – заскулил один из двоих. – Вот же она у меня! Да возьмите вы ее, сдалась она мне, и вообще это не я, это он хватал!..
