– А что сделали декабристы?
– Да ничего такого. Всего лишь подняли восстание против царя.
– Значит, царь правильно сделал, что их сослал?
– Боже мой, ну разве можно так прямолинейно оценивать историю! Генерал Ли правильно воевал против северян или не правильно?
Полковник Дэн Уолш выехал на Большую Морскую, осторожно перебрался через ямину, принял вправо от какого-то сумасшедшего на спортивной машине и посмотрел на Надежду с удовольствием.
– Вы знаете историю Соединенных Штатов?
– Нет, не знаю. Вернее, знаю только то, что когда-то проходила в школе.
– Вас в школе учили истории моей страны?!
– Странно, что вас не учили истории моей, – язвительно сказала она. – Впрочем, вас-то, наверное, как раз учили! В вашей лучшей в мире разведшколе!
– Я не разведчик.
– Ну какая разница!
– Очень большая. Почему-то моя бывшая жена тоже считала меня разведчиком, хотя я сто раз говорил ей, что безопасность и разведка – это разные ведомства.
Надежда махнула рукой:
– Мой бывший муж тоже никогда не понимал, чем я занимаюсь на работе! Ему все казалось, что гостиница – это такой… притон, понимаете?
– Притон?
– Ну да! Гнездо разврата. Ну, что делает портье, к примеру? Стоит за конторкой и строит гостям глазки!
– Глазки?
– Ну, то есть заигрывает с ними, понимаете? А то, что мне нужно поселить, сдать на регистрацию документы, не перепутать счета, взять именно столько денег, сколько нужно, – это все ерунда! Кроме того, мы решаем миллион бытовых проблем, ведь люди приезжают к нам в гости, и им должно быть удобно! Лидочка всегда говорит, что главная наша забота – чтобы было удобно гостям, а начальству, владельцам – это все потом! Однажды приехала писательница, пошла на улицу и упала. Приходит в отель, а у нее куртка спереди вся в грязи, и джинсы, и ботинки! А по правилам вещи в стирку забирают только утром, понимаете?! А ей в этой куртке завтра на какую-то встречу, и ее в лицо все знают, кто книги читает! И она меня умоляет помочь, и, конечно, я ей помогла! И всем помогаю!
– Вы давно работаете?
– Пять лет. Я как раз и начинала портье, за стойкой стояла, а теперь я начальник службы, и мне очень нравится!
Тут она вспомнила, что должна говорить ему, куда ехать, и с удивлением обнаружила, что они уже переезжают мост.
– Послушайте, – сказала она недоверчиво. – А вы вправду изучали карту города?
– Конечно.
– И запомнили, где именно находится Каменноостровский проспект?
– Санкт-Петербург простой город, – ответил Дэн Уолш. – Солнце садится, очень красиво, правда?
– Правда.
Они немного полюбовались на солнце, тем более что движение на мосту застопорилось.
– Париж сложнее, – продолжал Уолш. – Стамбул еще сложнее. Я знаю столько городов! Иногда они мне снятся. Но лучше всего я знаю Париж. Когда меня отправят на пенсию, я пойду работать в парижское такси. У меня будет машина с шашечками и надписью «Такси паризьен», я научусь курить трубку, заведу себе синий берет и бульдога. Бульдог будет сидеть на переднем сиденье, и я буду разговаривать с ним по- французски, когда мы станем поджидать пассажиров напротив «Комеди Франсез».
– Вы говорите по-французски?
– Нет, – сказал американец беспечно. – Но у меня же будет французский бульдог, и сам я буду французский таксист, так что придется выучить.
Надежда сбоку посмотрела на него.
Странно было ехать в лимузине в порванной юбке с начальником службы безопасности американского президента и разговаривать про парижское такси и бульдогов!
– Здесь нужно развернуться. Сквозной проезд закрыли, потому что затеяли ремонт.
– Налево или направо?
– Прямо, а на светофоре налево, под стрелку.
Надежда потерла нос, который, кажется, был чем-то испачкан.
Ну да, она же вытирала его грязной рукой, когда упала! Господи, скорее бы домой, скорее бы в ванну, осмотреть повреждения, снять разодранную юбку и позвонить Лидочке! Может, хоть она скажет, что теперь делать с американцем, который почему-то оказался лучшим другом.
Это было неправильно, и думать про него как друга было категорически запрещено, но с той минуты, как
