Надежда снова выхватила трубку, выпалила быстро:
– Люба, я все знаю, перезвоню!
Выключила звук у телефона и вернулась в комнату.
– Марья Максимовна, мне нужно ехать. У нас в отеле беда, уборщица почему-то умерла, да еще прямо на рабочем месте!
– Старая? – осведомилась Марья Максимовна.
– Да нет, совсем не старая. Лет сорок пять.
– Алкоголичка?
Надежда пожала плечами:
– Выпивала, да.
– Тогда туда ей и дорога, – заключила соседка. – Терпеть не могу пьющих женщин!
– Она несчастная была, – сказала Надежда. – И сын у нее хороший, Витюшка или Виталик. Учится хорошо. Когда он в гостиницу приходит, наша главная кондитерша Эльвира Александровна все его пирогами кормит…
– О нем позаботится государство, – равнодушно процедила Марья Максимовна. – Или уборщицы находятся в вашем ведомстве, Надежда? И вы теперь должны беспокоиться о ее сыне?
– Уборщицы, – не без злорадства объявила Надежда, – в ведомстве Лидии Арсеньевны Арсентьевой. Это персонал, а всем персоналом у нас заведует она!..
– Значит, она и позаботится о покойной. А вам спешить некуда.
– Мне все же лучше пойти. Я и так на плохом счету! После визита в мою квартиру полковника Уолша.
– Если это так необходимо, я вас не задерживаю, – торжественно провозгласила Марья Максимовна. – И жду на кофе, обязательно, когда вам не нужно будет за стойку к восьми утра.
– За какую стойку? – не поняла Надежда.
– Разве портье не стоит за стойкой?
– У наших портье конторки. – Надя едва удержалась, чтобы не добавить, что конторки антикварные, красного дерева, а не пластмассовые или фанерные! – И я – нет, не стою. Я давно уже начальник службы и сижу в кабинете. Хотя иногда я бываю за стойкой, когда девочек не хватает или большой заезд. И это самая лучшая и самая интересная работа на свете! Когда приезжают люди, и ты селишь их в просторные, чистые и уютные комнаты! И подписываешь им карточки, в которых говорится, что отель очень рад тому, что они приехали! А они читают и радуются!
Соседка помолчала.
– Возможно. Все возможно. И все же не бросайте где ни попадя сумку с ключами! Погодите! У вас же ее отобрали! Может быть, и отобрали именно затем, чтобы вытащить ключи?!
Надежда подумала немного.
– Да нет. Они не успели. Дэн догнал их очень быстро, и этими ключами я потом открывала свою дверь.
– Возможно, – опять повторила соседка. – Ну, отправляйтесь, отправляйтесь, я же вижу, что вы нервничаете!
Надежда даже не стала ждать лифт, скатилась по лестнице, хотя в старинном парадном были высокие пролеты. Высокие и широкие, как в Смольном. Маленькой Надежда садилась на широкие, отполированные тысячами рук перила и катилась один пролет.
Потом кричала: «Э-эх!» – спрыгивала, перебегала площадку и следующий пролет опять ехала верхом.
Если Марья Максимовна – в широком светлом пальто, даже летом, в затейливой шляпке – ловила ее за этим занятием, то приходилось несладко! Ох, как несладко приходилось Надежде!
Почему-то соседка никогда не сдавала преступницу бабушке или дедушке, а предпочитала с наслаждением отчитывать ее сама.
– Ты сорванец, разбойник, – распекала она Надю на все парадное. – Тебя в нахимовское училище надо определить! Что ты раскатываешь, как мальчишка?! Себе голову снесешь, не жалко, а если людей заденешь! Твои родственники ничего не понимают, но тебе-то я сколько раз говорила, чтобы ты не смела озорничать в парадном! А ты все не соображаешь!
Так получилось, что ни бабушка, ни дедушка ни разу не вышли и не спасли ее, должно быть, они не слыхали громкого голоса Марьи Максимовны, но Надежда хорошо помнила то чувство громадного облегчения и освобождения, которое наступало, когда соседка выпускала ее из плена!..
Опрометью, сигая через ступеньки, Надежда неслась вниз, изо всех сил хлопала дверь парадного, чтобы у зловредной тетки в летнем пальто уж точно отвалились уши, и уже на улице в последний раз кричала: «Э-эх!» – на весь двор.
Сегодняшний кофе напомнил Надежде то давнее катание по перилам, и она даже тихонько крикнула во дворе: «Э-эх!» – но так, чтобы никто не слышал.
Коля Саньков стоял у самого подъезда, черт бы его побрал, более того, дверь машины была распахнута, и он будто дежурил возле нее! Вот какой политес развел москвич ради Надежды Звонаревой!
– Привет, – сказала она, изо всех сил стараясь ни разу не посмотреть наверх, потому что там, в окне, она это точно знала, дежурила Марья Максимовна. – Спасибо, что заехали, Коля, но напрасно! Я бы и сама прекрасно добралась.
