пары-тройки джипов, полных добрых молодцев, ехала руководить. Поруководивши малость, отправлялась в бассейн и в тренажерный зал. Немного спорта, потом еще немного чаю из трав, затем совсем немного – хлеба из неочищенных злаков. Под вечер – закрытый показ открытых мод, премьера в «Современнике», ужин в «Метрополе». Затем – здоровый сон.
Про десять нерасчетных секунд с одеялом на голове, про ненакрашенный глаз, про кошек, про «казенный дом», про ночь с полузнакомым мужчиной, про ноги, сведенные ледяной судорогой от усталости и каблуков, в статье не было ни слова.
Ну и слава богу.
Инна докрасила глаз, будь он неладен, посмотрела оценивающе – ровно ли, произвела необходимые буровые работы в гардеробной и спустилась вниз «полностью готовая», как пишут в английских романах.
– Инна Васильевна, – озабоченно застрекотала Аделаида, – я вот тут списочек принесла, так вы взгляните, будьте добреньки, все ли на месте.
– Какой списочек?.. – рассеянно спросила Инна.
На столе стояла кружка, из которой она всегда пила по утрам чай, а рядом лежали сигареты и зажигалка Ястребова.
– Списочек вашего белья, – выпалила Аделаида, положила в кружку пакетик и залила кипятком. – Все ли на месте.
Инна очнулась от созерцания сигарет и уставилась на горничную:
– Какой… списочек белья?
– Так вашего же! Вот тут у меня все записано. Глядите. – Зашелестели тетрадные страницы, вынутые из кармана форменного платья. На страницах стояли номера и какие-то иероглифы. – Вот. Комплект бежевый «Лиз Шармель». Остался в Москве. Комплект черный «Кристиан Диор»… отдан в стирку. Комплект фисташковый…
– Я не понимаю, – остановила ее Инна. Она и вправду не понимала. – Что за комплект? Кто остался в Москве?!
– Да боже ж мой, да комплект вашего белья. Бюстгалтэр и… трусики.
Первое слово было произнесено с известным шиком, а на втором Аделаида стыдливо запнулась.
– Вы его в этот раз не привозили, оставили в Москве, стало быть. Вот и пометочка у меня – «М», это значит в Москве, а фисташковый, стало быть…
– Вы… переписываете мое белье?!
Аделаида заморгала и свернула «списочек».
– Так обязательно, – тараща от старательности и преданности глаза, призналась она. – Так как же ж я тогда узнаю, что где?! Вещи недешевые, за ними глаз да глаз, а вы то и дело в разъездах, спросите с меня, а я и не знаю! Еще подумаете чего, а у меня в списочке все по местам, все по номерам. Вот черный, к примеру, тот раз в Москве остался, а этот раз приехал. Комплект то есть. А фисташковый…
Инна захохотала так, что кошка Джина, решившая было сменить гнев на милость, быстренько удалилась обратно в коридор.
Аделаида неуверенно улыбнулась – кто их знает, хозяев этих, над чем смеются, зачем смеются! Ответила бы сразу, да и дело с концом, а то ведь не поймешь ничего, сейчас хохочет, а потом нагоняй устроит!
– Инна Васильевна, вот списочек-то…
Инна приняла список, подержала перед глазами и вернула горничной.
– Все в порядке, спасибо вам большое. Просто я… как-то не ожидала, у нас такой строгий учет и контроль… в этой области.
– Да как же без него, без учета то есть, без него никак нельзя…
– А вторая горничная? Она тоже мое белье переписывает?
Аделаида аккуратно уложила «списочек» в карман и взялась за свои тряпки.
– Какая вторая? Тут только я одна работаю, а никаких вторых у нас нету.
Обжегшись чаем, Инна со стуком поставила кружку на стол.
Аделаида, напевая что-то, поволокла в раковину цветок с подоконника. Она очень любила цветы и то и дело их мыла.
– Аделаида Петровна, а вчера… вас никто не замещал?
– Как – замещал?
– Кто работал вчера вместо вас?
Очевидно, что-то было у нее в голосе непривычное или даже пугающее, потому что Аделаида перестала мыть цветок, обернулась к Инне и уставилась на нее преданно.
– Так никто вместо меня не работал. Я и работала. А как же ж?..
В висках застучало. Инна взяла ястребовскую зажигалку и щелкнула. Потом щелкнула еще раз.
– Я вчера пришла, – начала она медленно, – а вас не было…
– Так, конечно, не было! – перебила ее Аделаида и моргнула. – Так и не могло быть, потому вы с утра поехали, меня не дождавши. Вы же ж рано поехали. Я и машину вашу видела, когда к дому подходила. Я убралася и ушла. А вы с кладбища-то во сколько приехали? Уж вечерело, наверное.
