ты ее заставишь заниматься? Петь на эстраде, без лифчика и в ботфортах?! Или в порнушке сниматься? Она же больше не годится ни на что! Потому что она дура, идиотка, дубина! – И он постучал себя по лбу ладонью. Вышло очень звонко. – А я разводиться не стану, сказано же! Не стану! Зачем разводиться, когда мне придется деньги делить, совместно нажитые! Нет уж! Дома, выходит, тоже придется делить?!
– Все придется делить, Андрейка, – весело сказала Лида, – я с тобой даже коврик поделю, который возле толчка лежит! Пополам. Половину тебе, половину мне!
– И огласка мне не нужна, – твердил свое Андрей, – у меня выстроенный имидж, другого не надо! Моментально все пронюхают, что Поклонного жена кинула, какой тогда из меня секс-символ! Нет уж, дорогая, сиди где сидела и не вылезай, или я тебя!..
Он замахнулся, но ударить Лиду не смог или просто передумал, и было во всем этом какое-то форменное свинство, как определила про себя Маша Вепренцева, которая ненавидела публичные семейные скандалы.
– Если Стаса не было в кустах, откуда он взялся на дорожке?
– Та приихал я! – сказал Стас, и фыркнул, и покрутил головой из стороны в сторону. – Приихал и шел по дорожке, а тама – вы! Заблукали!
– Я не заблудилась – с досадой возразила Маша, которой почудилось в этом что-то унизительное. – Я просто… гуляла.
– Послушайте, – подал голос Игорь Веселовский, – сколько это будет продолжаться?! Вы же обещали сообщить нам, кто убийца, а говорите пока какую-то ерунду. Вся тусовка знает, что Поклонные день и ночь… того… друг друга любят. Любят и любят, остановиться не могут! А убил-то кто?
– Вы и убили, – сказала Маша Вепренцева. – Вы убили Бориса Дмитриевича Головко, потому что он был очень встревожен вашей связью с его сыном. Он опасался, что перед выборами все откроется. Он вам, наверное, угрожал и загнал вас в угол…
Игорь Веселовский, красавец, талант, звезда отечественного телевидения, посмотрел на Машу с трудноопределимым выражением лица.
– Во-он как, – протянул он, – заня-ятно!
– Маша? – строго спросил Родионов. Он вообще все время на нее сердился, с самого утра, потому что никак не мог ее контролировать. Ну никак!
Лида засмеялась.
– Игорек? – весело удивилась она. – Так ты и вправду гомик?!
Вот пойди и пойми, притворяется она или на самом деле такая дура?!
– Головко назначил вам встречу, правильно я понимаю? Именно в этом доме, потому что здесь много народу, прием и ваш разговор с ним прошел бы незамеченным – подумаешь, один гость наедине поговорил с другим! О вашей связи со Стасом вообще никто не должен был знать. Он сам узнал, наверное, потому, что Стас часто отлучался в Москву, ведь вы в Киев регулярно ездить не могли – у вас еженедельное шоу на телевидении. Очевидно, старший Головко кого-то нанял, и за Стасом проследили, отцу донесли, у кого он останавливается, и, зная наклонности сына, Головко сделал выводы… Так ведь? Он предложил вам денег, верно? А потом, когда вы отказались, скорее всего, пригрозил, что вас где-нибудь по-тихому убьют и не найдет вас никто и не вспомнит. Пока все правильно, Игорь?
– Говорите, говорите, – улыбнулся Веселовский. – Я слушаю.
– Вы вышли из себя, потому что вы вообще… страстная натура, романами увлекаетесь! Вы вышли из себя и убили его, причем с особой жестокостью. Но у вас не было никакого состояния аффекта, Игорь! То есть решительно никакого, потому что нож и костюм вы принесли с собой.
– Какой костюм? – спросил Весник. На лбу у него образовалась складка, и вид был встревоженный.
– Официанта. Веселовский в нем ушел из комнаты, в которой совершил убийство, – пояснила Маша. – Он привел Головко в мою комнату будто в свою, но это случайно получилось. Да, Игорь? Просто нужно было его убить в какой-то комнате, и вы решили в моей. Ведь у Головко нельзя было поговорить, он небось боялся, что жена помешает или Стас. Правильно я понимаю? Вы поговорили, вышли из себя, кинулись на него с ножом и убили. Вас залило кровью, и пришлось отмываться в соседней. Рядом с трупом не хотелось. Вы были так в себе уверены, в себе и еще в том, что все внизу ждут, когда великий Тимофей Кольцов окажет им честь своим появлением, что даже не особенно прятались. Только потом темный парик надели.
Веселовский пожал плечами:
– А вас-то куда понесло? Все ждали Кольцова, а вы почему не ждали?..
– Мне нужно было книжки принести Дмитрию Андреевичу, – словно оправдываясь, сказала Маша. – Я и пошла.
– Пошла, – повторил Веселовский и протянул: – Поня-атно.
– Потом, когда мы с Родионовым поднялись на второй этаж, нам навстречу попался официант. Это были вы, Игорь, в пиджачной паре и галстуке-бабочке и в парике. Накануне вы рассказывали, что сценические костюмы позабыли, а черные пиджаки никогда не носите. А в машине у вас черный костюм висит на вешалке. И еще фотография! Я все думала, зачем вы ее выбросили или заставили Стаса выбросить! Все рассматривала ее, и ничего там не было подозрительного, а потом я сообразила. Стас сидит на диване, а на столике перед ним лежат ваши сигареты. Коричневая пачка, очень приметная. Вы утверждали, что ни с кем из гостей не знакомы, кроме Поклонных, и здесь в первый раз, тогда откуда у Стаса дома ваши сигареты? Стас демонстрировал мне свои прелести, запечатленные на фото, и ему даже в голову не пришло, что это может быть опасно! А вы-то, конечно, сообразили. И от фотографии избавились. Да, и еще! В тот день вы приехали позже всех, по крайней мере, вы так утверждали, Игорь. А мне из Киева звонила Ольга Иванова, сказала, что головная боль у всех, потому что дождь идет уже час. Ехать сюда двадцать минут. Если бы выехали поздно, вы бы попали под дождь, а вы не попали, потому что у вас чистая и сверкающая машина, ни одной капли нет, значит, приехали вы до дождя. Если бы ехали позже, все равно машину бы запачкали. Лужи кругом, грязь и все такое!
Веселовский, прищурившись, смотрел на нее.
– И еще вы ошибку сделали, Игорь. Раньше, в Москве. Вы назвали меня Мария Петровна, помните, у
