во мне растет нездоровый интерес к этой девчонке; я начинаю думать, что она невидимка.
— Я сама начинаю так думать, — промолвила Пэтти.
С утренней почтой прибыли букет фиалок и извинение от Кейт Феррис. — У нее произошла неизбежная задержка.
— Воистину необъяснимо! — объявила Присцилла. — Я пойду к секретарше, сообщу ей, что эта Кейт Феррис не значится ни в журнале, ни в справочнике колледжа, и узнаю, где она живет.
— Не делай опрометчивых поступков, — попросила Джорджи. — Прими дар богов и будь благодарна.
Но Присцилла держала данное слово и вернулась из кабинета секретаря, уверенная в себе и непокорная. — Она настаивает, что в колледже подобной личности не существует и что, должно быть, я ошиблась при написании ее имени! Вы когда-нибудь слыхали нечто более абсурдное?
— Это кажется мне единственным разумным объяснением, — дружелюбно согласилась Пэтти. — Возможно, это «Хэррис», а не «Феррис».
Присцилла посмотрела на нее угрожающе. — Ты лично читала ее имя. Оно было так ясно написано, как будто напечатано.
— Все мы склонны делать ошибки, — успокаивающе пробормотала Пэтти.
— А знаете что, — сказала Джорджи, — я начинаю думать, что все это — галлюцинация и что в действительности не существует никакой Кейт Феррис. Разумеется, это странно, но не более чем некоторые из тех случаев, о которых ты читала в учебнике психологии.
— Галлюцинации не присылают цветов, — пылко сказала Присцилла и величавой поступью вышла из комнаты, оставив Пэтти и Джорджи пересматривать их военную кампанию.
— Боюсь, это слишком далеко зашло, — промолвила Джорджи. — Если она станет чрезмерно надоедать секретариату, будет назначено официальное расследование.
— Боюсь, ты права, — вздохнула Пэтти. — Было очень весело, но она становится крайне впечатлительной по поводу данной темы, и когда мы одни, я не решаюсь упомянуть имя Кейт Феррис.
— Расскажем ей?
Пэтти покачала головой. — Не сейчас… я бы не рискнула. Она верит в телесные наказания.
Несколько дней спустя Присцилла получила очередную записку, адресованную почерком, которого она стала бояться. Она выбросила ее, не раскрывая, в мусорную корзину, но любопытство превозмогло, она вытащила ее опять и прочитала:
Дорогая мисс Понд, ввиду того, что я была вынуждена покинуть колледж по состоянию здоровья, прилагаю мое заявление о выходе из Немецкого клуба. Я от всей души благодарю Вас за Ваше доброе ко мне отношение весь этот год и буду вечно помнить нашу дружбу, как одно из самых счастливых событий моей жизни в колледже.
С уважением, Кейт Феррис.
Когда пришла Пэтти, она обнаружила, что Присцилла молча и безжалостно трет ведомость до дырки в том месте, где раньше стояло имя Кейт Феррис.
— Она снова передумала? — любезно спросила Пэтти.
— Она ушла из колледжа, — сказала Присцилла отрывисто, — и больше никогда не упоминай при мне ее имени.
Пэтти сочувственно вздохнула и заметила, не обращаясь ни к кому в частности:
— Когда вся твоя жизнь в колледже сводится к дыре в архивах Немецкого клуба, это достойно жалости. Ну что я могу поделать, если мне ее жалко!
VI. История с четырьмя продолжениями
Была суббота, и Пэтти с самого завтрака, прервавшись ненадолго на обед, работала над манускриптом, озаглавленным «Человек Шекспир». В четыре часа она отложила ручку, швырнула написанное в корзину и с вызовом уставилась на свою соседку.
— Какое мне дело до Шекспира — человека? Он уже триста лет как умер.
Присцилла бесчувственно рассмеялась. — Если на то пошло, какое мне дело до нервной системы лягушки? Но я точно так же пишу об этом увлекательную монографию.
— А, рискну заметить, что ты делаешь ценный вклад в эту тему.
— Он равноценен твоему вкладу в шекспириану.
Многозначительно вздохнув, Пэтти отвернулась к окну и стала наблюдать, как тоскливо льет дождь.
— О, сдай свою работу, — сказала Присцилла утешительно. — Ты трудилась над нею весь день и, вероятно, она не хуже большинства тобой написанного.
— В этом нет смысла, — промолвила Пэтти.
— Они к этому уже привыкли, — засмеялась Присцилла.
— Ну, и над чем ты все-таки смеешься? — спросила Пэтти сердито. — Я не пойму, чему можно радоваться в таком чудовищном месте. Здесь вечно приходится делать то, что не хочешь делать, а не хочется чаще всего. Одно и то же, день за днем: просыпаешься по звонку, ешь по звонку, ложишься спать по звонку. Я ощущаю себя своего рода преступницей, живущей в сумасшедшем доме.
Присцилла наградила эту вспышку заслуживающим ее молчанием и Пэтти вернулась к созерцанию насквозь промокшего кампуса.
— Хоть бы что-нибудь произошло, — с досадой проговорила она. — Наверное, я сейчас надену плащ и отправлюсь на поиски приключений.
— Если ты это сделаешь, тебя ждет пневмония.
— Ну почему идет дождь, когда должен идти снег?
Так как вопрос не требовал ответа, Присцилла вернулась к своим лягушкам, а Пэтти уныло барабанила пальцами по стеклу до тех пор, пока не появилась горничная с визитной карточкой.
— Гость? — воскликнула Пэтти. — Миссионер! Спаситель! Избавитель! Мой небесный посланник!
— Мисс Понд, — сказала Сэди, кладя карточку на столик.
Пэтти набросилась на нее. — Мистер Фредерик К. Стэнтроуп. Кто это, Прис?
Присцилла подняла брови. — Понятия не имею, я никогда о нем не слышала. Как ты полагаешь, что бы это значило?
— Приключение. Я знаю, это приключение. Возможно, твой дядя, о котором ты никогда не слыхала, недавно скончался на южно-морских островах и оставил тебе наследство, поскольку ты была названа в его честь; или так: ты графиня по праву наследования, но в младенчестве тебя выкрали из колыбели, а он — юрист, приехавший тебе об этом сообщить. Я считаю, что коль скоро я умираю от скуки, это приключение должно было произойти со мной! Но торопись, хотя бы расскажешь мне о нем, — приключение из вторых рук лучше, чем ничего. Да, твоя прическа в порядке; нет нужды смотреться в зеркало. — Вытолкнув свою соседку вон, Пэтти вновь уселась за письменный стол, весьма оживленно достала из мусорной корзины отвергнутый манускрипт и принялась перечитывать его с явным одобрением.
Не успела она закончить, как вернулась Присцилла. — Он спрашивал вовсе не меня, — объявила она. — Он спрашивал мисс Маккей.
— Мисс Маккей?
— Третьекурсницу с такими волосами, — несколько расплывчато пояснила она.
— Как мерзко! — воскликнула Пэтти. — Я уже спланировала, как мы с тобою будем жить в твоем замке в горах Гарца,[5] а теперь получается, что графиня — мисс Маккей, а я ее даже не знаю. Как он выглядел, что делал?
— Ну, выглядел он довольно напуганным и только и делал, что заикался. В приемной сидели двое мужчин и, естественно, я выбрала не того, извинилась и спросила, не он ли мистер Стэнтроуп. Он ответил отрицательно. Его звали Уиггинс. Мне ничего другого не оставалось, как попросить прощение у второго.
— Он сидел на зеленом стуле с высокой спинкой и пристально разглядывал свои ботинки, держа перед собой шляпу и трость, наподобие бруствера, так, словно готовился отразить атаку. Он был не слишком
