— С венками, а не с лекарствами! — поправляет маркиз. — Прививки делают до заражения, а не после.
— Как же, — потрясенно шепчет куратор, — куда же…
— В клинику! — хором орем мы.
Пробрало депутата: смотрит на нас с мольбой и слезами, как будто мы его папа и мама.
— Вы не волнуйтесь, — успокаиваю, — выход есть! Если ваше начальство разрешит спустить шлюпку и немедленно плыть…
— Ходить! — перебил Веник. — Это фекалии плавают, а морские шлюпки ходят.
— … немедленно ходить в стационар! А само пускай плывет.
— Господин Президент — да вы что!!! Мы даже к берегам никаким не подплывали, и не подходили! За исключением дикой местности Тринидад и Тобаго. Нельзя ему к берегу.
— Ну так и к лешему его! — восклицает маркиз. — Каждый умирает в единственном экземпляре.
— Согласен с предыдушим оратором, — говорю. — Если начальство не разрешает, а очень нужно, то выход один: прыгать вот в эту шлюпку и добираться до берега самостоятельно. С нашей помощью, разумеется, — нам здесь и подавно делать нечего. Согласны?
Федор Федорович тупо кивнул и спросил:
— А вдруг я, значить, не заболею?
Веник отложил баллончик дыхательного аппарата и с интересом уставился на старика:
— Так не подключать вас?
— Почему же? А если господин Президент не заразится?
Маркиз хмыкнул:
— Всё может быть. Хотя Бернет писал, что из всех инфекционных болезней с желтой лихорадкой по влиянию на историю человечества может сравниться только бубонная чума.
Вижу — клиент готов. Созрел окончательно.
— Подключайте, — просит, — но после я в каюту забегу, за кредитными карточками. Сбережения, значить.
Нет, это лишнее:
— Вы что, рехнулись? Какие карточки — там вирусов полно!
Федор Федорович содрогнулся, словно его током ударило:
— А как тогда, Сергей Сергеич? Кто же нас без денег в клинику положит?
— Шпионка. Вы ее спасете, а она лечение профинансирует. Не сама, конечно, а те, кто ее заслал. Вот увидите — вас еще и орденом наградят!
Сперанский о чем-то поразмыслил и глянул на меня с восхищением:
— Ну и голова, Сергей Сергеич! Даром, что ученый, а то бы с вас политический деятель вышел — за шпионку, значить, все прегрешения спишутся!
— Вот видите! Где ее держат?
— В Лабиринте, где же еще. Отдыхает, значить, голубушка.
— Так пошли быстрей, пока команда на пожаре. Сейчас нас и не заметит никто.
Мы подняли его, помогли натянуть маску и отправились в Лабиринт. На палубе суетились люди в таких же непроницаемых одеяниях: все теперь выглядели одинаково, поэтому внимания на нас никто не обратил.
Глава шестнадцатая
Едва мы вошли, привязанная к кровати Хунхуза изогнулась и зашипела как кошка у которой отнимают котенка. Глазами сверкает, но без особого эффекта — колдовать, как видно, в шпионской школе не обучали.
Ну, мы с Веником маски сняли и она вмиг оттаяла. Позволила перевернуть себя на живот и развязать стянутые за спиной кисти. А ноги сама уже развязала.
Встала с кровати и бросилась на шею.
Венику!!!
Повисла и целует ему щеки, нос, лоб и прочие достопримечательности, а я стою как оплеванный — дежурю.
Не представляю, что дальше делать.
Липский же делает вид, будто ни на нем висят и ни его лобзают — прямо не маркиз, а непорочное зачатие.
Тут Федор Федорович заволновался — сообразил, что не все так просто, как я ему на палубе преподнес. Толкает потихоньку в бок и на сладкую парочку указывает.
А у меня самого в мыслях тучка: вдруг она и этого типа завербовала, когда он спиртолунатизмом грешил. Хотя нет, я все его улыбочки наизусть знаю, а эта — из разряда предкоматозных.
Голову даю, он сам такого эффекта не ожидал!
Сперанский мычит из-под противогаза:
— Сергей Сергеич! Господин Гвоздев!
Грустный голос, даже я бы сказал — загробный.
А что мне ответить:
— Да я-то откуда знаю? Я же вирусолог, а не шпионовед! Может и этого черта сюда забросили, кто их теперь разберет? По дороге выясним.
Тут у Хунхузы слюна кончилась. Спрыгнула с Веника и к двери — молнией. Успела: как раз какой-то субъект со шлангом в проеме нарисовался — тушить нас пришел.
Она его так быстро загасила, что шланг как бы еще висит, а доставивший его организм уже лежит. Пожарами более не интересуется.
— И как вам нравятся эротические фантазии этой дамы? — по ходу интересуется маркиз.
Хунхуза, ни говоря ни слова, вытряхивает лежащий организм из химзащиты, причем действует так быстро и ловко, словно половину жизни провела на панели. Облачается, одевает на себя трофейный дыхательный аппарат и нам машет:
— Come on, guys! Quickly!
Тут я с достоинством отвечаю:
— Слушай, задница, мы просто дверью ошиблись! Тут рядом сидит моя школьная подружка, так я за ней пришел. Ты не против?
— Хочешь сказать, что в детстве посещал школу?
Ещё и язвит она!
— Хочу сказать, что ты можешь пойти с нами, но прежде выпустим мою девчонку.
— Баронессу??? — ужаснулся Сперанский.
— Ну и что? — возражаю, а сам на Хунхузу смотрю.
Только разве разглядишь! Ее под микроскопом надо изучать, а не в костюме полной биохимической защиты.
Нагрянули к Анхелике, а та уже прочитала наши мысли и приготовилась к побегу: в руках коралловая шкатулочка, а на ногах тапочки с пушистыми меховыми бумбончиками.
Фасона 'Атас-Менты'.
Я ее на руки, а она давай командовать: подайте то, принесите это! Пока собрали имущество и вышли в коридор, Хунхуза еще одного пожарника приготовила.
Ну, баронессу мы переодевать не стали — набросили сверху химзащитные штаны и порядок. На персону одна штанина ушла, а вторую я через плечо перекинул.
Нести удобно, только лямки свисают и под ногами путаются, а так ничего, не тяжело.
Мы с Веником противогазы натянули и ходу. Передвигаемся как заправские спецназовцы: короткими, но стремительными перебежками. С учетом возраста и образования, разумеется.
