— Пусть приходит, и мы с ней поговорим на эту тему.
Президент Ионеску ждал Мэри внизу.
— Вы возвратили мой подарок, — без вступления сказал он.
— Да, Ваше Превосходительство.
Он показал ей на кресло.
— Садитесь. — Он долго изучающе смотрел на нее. — Что вы хотите?
— Жизнь ребенка не предмет для торговли, — ответила Мэри.
— Вы спасли жизнь моего сына. Я обязан вам…
— Вы ничего мне не должны, Ваше Превосходительство.
Ионеску стукнул кулаком по столу.
— Я не хочу оставаться у вас в долгу. Назовите вашу цену!
— Здесь не может быть никакой цены, Ваше Превосходительство, — сказала Мэри. — У меня двое детей, поэтому я прекрасно понимаю ваши чувства.
На мгновение он закрыл глаза.
— Понимаете? Да если бы что-нибудь случилось… — Он замолчал не в силах продолжать дальше.
— Я была у него. Он выглядит прекрасно. — Мэри встала. — Если это все, Ваше Превосходительство, мне надо возвратиться в посольство. У меня назначена деловая встреча. — Она направилась к двери.
— Подождите!
Мэри обернулась.
— Вы не хотите принять мой подарок?
— Нет. Я ведь уже объяснила…
Ионеску поднял руку.
— Ладно, ладно. — Он на секунду задумался. — Если бы вы могли загадать желание, что бы вы пожелали?
— Ничего…
— Вы обязаны! Я настаиваю! Одно желание. Все что вы хотите.
Мэри стояла, глядя на него. Наконец она сказала:
— Я хочу, чтобы был снят запрет на выезд евреев за границу.
Ионеску забарабанил пальцами по столу.
— Ясно. — Он долго думал, затем посмотрел на Мэри. — Хорошо. Их, конечно, не отпустят за границу, но жить им станет легче.
Через два дня, когда появилось сообщение об этом, Мэри позвонил сам президент Эллисон.
— Вот это да, — сказал он, — я думал, что послал туда дипломата, а вы оказались волшебницей.
— Просто мне повезло, господин президент.
— Если бы всем моим дипломатам так везло. Примите мои поздравления.
Отличная работа!
— Спасибо, господин президент.
Она повесила трубку. На лице у Мэри сияла улыбка.
— Июль уже не за горами, — сказала Хэрриет Крюгер Мэри. — Раньше посол США всегда устраивал прием четвертого июля для всех американцев, живущих в Бухаресте. Но если вы считаете…
— Это прекрасная мысль.
— Отлично. Я займусь всеми приготовлениями. Флаги, воздушные шары, оркестр, фейерверк.
— Спасибо, Хэрриет.
На это уйдут все деньги, рассчитанные на содержание резиденции, но это стоит того. «Просто я сильно скучаю по дому», — подумала Мэри.
Флоренс и Дуглас Шайферы преподнесли Мэри сюрприз.
— Мы в Риме, — кричала в трубку Флоренс. — К тебе можно будет приехать?
— А когда вы сможете? — взволнованно спросила Мэри.
— Как насчет завтра?
Когда на следующий день Шайферы приземлились в аэропорту «Отопени», Мэри встретила их на посольском лимузине. Объятиям и поцелуям, казалось, не будет конца.
— Ты прекрасно выглядишь, — сказала Флоренс. — Совсем не изменилась.
«Если бы они только знали», — подумала Мэри.
По пути в резиденцию Мэри показывала им те достопримечательности, которые четыре месяца назад показывали ей самой.
— Так вот ты где живешь? — спросила Флоренс, когда они въехали в ворота, охраняемые морским пехотинцем. — Я поражена.
Мэри показала Шайферам свою резиденцию.
— Господи! — воскликнула Флоренс. — Плавательный бассейн, танцевальный зал, тысяча комнат, собственный парк!
За обедом они рассказывали Мэри последние новости из Джанкшн-Сити. — Ты хоть немного скучаешь? — спросил Дуглас.
— Да. — Только теперь Мэри осознала, как далеко она от дома. В Джанкшн-Сити была простая мирная жизнь, там были ее друзья и знакомые. Здесь — тревога, опасность, угрозы, написанные на стенах красной краской. Красный цвет — цвет насилия.
— О чем ты думаешь? — спросила Флоренс.
— Что? Да так, ничего. Замечталась. А что вас привело в Европу?
— Меня пригласили в Рим на медицинский симпозиум, — объяснил Дуглас.
— Рассказывай все, — попросила Флоренс.
— Честно говоря, я не собирался ехать, но мы так о тебе беспокоились, что решили навестить тебя. И вот мы здесь.
— Я так рада.
— Никогда не думала, что ты станешь такой звездой, — вздохнула Флоренс.
— Флоренс, — засмеялась Мэри, — я посол, не звезда.
— Я совсем не про это говорю.
— А про что?
— А ты сама не знаешь?
— Не знаю о чем?
— Мэри, на прошлой неделе в «Таймс» была большая статья, посвященная тебе и детям. И вообще, про тебя пишут во всех газетах и журналах. На всех пресс-конференциях Стэнтон Роджерс приводит тебя в пример. Сам президент говорит о тебе. Поверь мне, о тебе столько говорят!
Мэри вспомнила слова Стэнтона Роджерса: «Президент старается рекламировать вас».
— Вы надолго приехали? — спросила Мэри.
— Я бы осталась тут навсегда, но через три дня нам надо возвращаться домой.
— Как ты тут живешь? — спросил Дуглас. — Я имею в виду без Эдварда?
— Уже лучше, — медленно сказала Мэри. — Правда, я разговариваю с ним каждую ночь. Странно?
— Не совсем.
— Мне все еще трудно. Но я стараюсь. Стараюсь.
— Ты ни с кем не встречаешься? — осторожно спросила Флоренс.
— Кстати, встречаюсь, — улыбнулась Мэри. — Завтра встретитесь с ним на обеде.
