отвернулся.
Я схватила его за руку и взмолилась:
- Не уходи! Это правда. Меня заинтриговали эти слухи, но как только я впервые увидела тебя, то сразу поняла, что никогда не испытывала таких чувств ни к кому. Вот почему я делала все остальное!
- Я думал, что понравился тебе сам по себе, а не из-за того, кем, по-твоему, могу быть, или из-за того, кем ты хотела стать.
Он убежал.
- Не уходи! - заплакала я. - Александр…
Но он проигнорировал меня, ушел, вернулся в свою комнату в мансарде. Я ворвалась в спортзал. Музыка оборвалась, все молча пялились на меня, когда я шла через зал.
- Конец, - объявил Тревор и захлопал в ладоши. - Конец! Но какая прекрасная была постановка, если можно так нескромно выразиться о своей работе.
- Ты! - заорала я.
Мистер Харрис схватил меня сзади, видимо опасаясь, что я покалечу футболиста.
- Ты дрянь, Тревор! - кричала я, молотя руками в безуспешной попытке вырваться из хватки тренера. - Тревор Митчелл, ты чудовище! - Я обвела взглядом лица учеников, собравшихся вокруг меня. - Неужели вы этого не понимаете? Вы оттолкнули самого доброго, воспитанного, благородного и умного человека в этом городе, но зато рады водить компанию с мерзким, злобным подонком только потому, что он одевается так же, как и вы. Тревор только и думает, как бы кому нагадить. Он готов человеку жизнь испортить, а вы рады смотреть, как он играет в футбол, и ходить с ним на вечеринки. Настоящего ангела вы погнали прочь только потому, что он одевается в черное и учится на дому!
Слезы брызнули у меня из глаз, и я выскочила на улицу. Беки выбежала следом за мной.
- Прости меня, Рэйвен. Прости! - кричала она.
Не обращая на нее внимания, я бегом припустила к особняку, перелезла через скользкие от дождя ворота и забарабанила в дверь молотком в виде змеи. Вокруг освещенного крыльца кружили огромные мотыльки.
- Александр, открой!
Свет погас, разочарованные мошки улетели. Я села на ступеньку крыльца и заплакала. В первый раз в жизни темнота не принесла мне утешения.
20
Я проплакала всю ночь, на следующий день не пошла в школу, а в полдень опять побежала к особняку и трясла ворота до тех пор, пока мне не показалось, что они вот-вот рухнут. Наконец я перелезла через них и принялась стучать в дверь. Занавески колыхнулись, но никто так и не вышел.
Я вернулась домой и позвонила в особняк. Ответил Джеймсон, который сообщил, что Александр спит.
- Я скажу ему, что вы звонили, - сказал он.
- Пожалуйста, передайте ему, что я прошу прощения!
Я боялась, что Джеймсон возненавидел меня не меньше Александра. Я звонила каждый час, и всякий раз у нас с Джеймсоном происходил все тот же разговор.
- Я буду учиться на дому! - закричала я на следующее утро, когда мама попыталась вытащить меня из постели.
Александр не отвечал на мои звонки, а я не отвечала на звонки Беки.
- В школу я больше не пойду!
- Дорогая, я понимаю, что тебе тяжело, но ты это переживешь.
- Да, тебе-то не приходилось переживать разрыв с папой! Александр - единственный человек в мире, который меня понимает! А я все испортила!
- Нет, все испортил Тревор Митчелл. Ты этому молодому человеку ничего плохого не сделала. Ему повезло, что он встретил тебя.
- Ты так думаешь?
Я зарыдала, роняя слезы размером с особняк.
- Наверное, я испортила ему жизнь!
Мама присела на краешек моей постели.
- Он восхищается тобой, дорогая, - утешала она меня, обнимая так, будто я была плачущим малышом Билли.
Я ощущала запах абрикосового шампуня, исходивший от ее бархатистых каштановых волос, и сладкий нежный аромат духов. Сейчас мама была мне нужна. Мне надо было, чтобы она сказала мне, что все будет хорошо.
- Я сразу поняла, что он восхищается тобой, когда этот парень пришел сюда, - продолжила она. - Стыдно, что люди говорят о нем плохо.
- Ты была одной из них, - вздохнула я. - И я, наверное, тоже.
- Ты - нет. Он понравился тебе таким, каким является на самом деле.
- Да, очень понравился, но теперь уже слишком поздно.
- Никогда не бывает слишком поздно. Кстати, это не ты, а я могу опоздать! Мне нужно отвезти твоего отца в аэропорт.
- Позвони в школу! - крикнула я ей, когда она была у двери. - Скажи им, что я больна - умираю от любви.
Я натянула одеяло на голову и лежала тихонько до темноты. Все мысли мои были об Александре. Я должна была его увидеть и все объяснить, попросить у него прощения. Пойти в особняк, тем более снова вломиться туда без спросу я не решалась. На сей раз он мог позвонить в полицию. Было только одно место, куда можно было пойти и где он мог находиться.
С букетиком бледно-желтых нарциссов в рюкзачке я отправилась на городское кладбище и долго блуждала среди надгробий, пытаясь вспомнить путь, которым мы приходили сюда вместе. Все это время я в нервном возбуждении представляла себе, как он ждет меня, как я подбегаю к нему, он сжимает меня в объятиях и осыпает поцелуями.
«Но простит ли он меня? - тут же возвращала я себя на землю. - Была ли это первая наша размолвка или последняя?»
Наконец я нашла памятник его бабушке, но Александра там не было. Я положила цветы на могилу, чувствуя себя хуже некуда. На глаза навернулись слезы.
- Бабушка, - сказала я громко, оглядевшись по сторонам.
Но кто мог меня услышать? При желании я бы могла хоть ором орать.
- Бабушка, я все испортила. На всем свете нет никого, кто сходил бы с ума по вашему внуку так, как я. Пожалуйста, помогите мне! Мне так недостает его! Александр решил, будто я думаю, что он не такой, как все. Я и вправду так думаю. Он в самом деле отличается от всех, но только не от меня. Я люблю его. Вы можете мне помочь?
Я стала ждать знака, чего-нибудь магического, какого-то чуда - летучих мышей, кружащих над головой, громкого раската грома, чего угодно, но слышала лишь стрекотание сверчков. Может быть, на чудеса и знамения требуется чуть больше времени? Мне оставалось лишь надеяться на это.
Один день умирания от любви растянулся на два, а те - на три и четыре.
- В школу я больше не пойду! - кричала я каждое утро, переворачивалась и снова засыпала.
Джеймсон продолжал говорить мне, что Александр не может подойти к телефону.
- Ему нужно время, - пояснял он. - Пожалуйста, проявите терпение.
Терпение? Как можно терпеть, когда каждая секунда нашей разлуки казалась мне вечностью? Субботним утром ко мне явился нежданный гость.
- Я вызываю тебя на поединок! - заявил отец и бросил на мою постель теннисную ракетку.
Заодно он раздвинул шторы и впустил солнечный свет, ослепивший меня.
