окопанную по периметру арычком с водой для полива. ? Уяснил? А сейчас, ? он сделал многозначительную паузу, взглянул на часы, ? через четыре часа фашисты должны быть сброшены в море, ? и срывающимся голосом скомандовал: ? Раз! Два! Три ? штурм!
Я послал коня по кругу, Ромка отчаянно заработал ведром, раз за разом выплескивая воду под ноги лошади.
? Десант! Десант! ? выкрикнул напоследок, покидая нас, Полундра.
? Десант! Десант! ? еще долго стояло в ушах.
Я делал на лошади круг за кругом, Ромка вовсю орудовал ведром, бегая вокруг 'шайбы'. Масса 'шайбы' набухала, движения лошади отяжелели, она проваливалась по брюхо, шла неохотно, то и дело останавливалась. От обилия воды масса превратилась в темно-бурое месиво, комья летели во все стороны, обдавая нас с ног до головы. Порою казалось: стою верхом на лошади я, будто вкопанный, на месте, в центре месива, а окружающее ? дувал, ворота из погнутых жердей, избушка, у дверей фигура хлопочущей розовощекой матроны ? все это кружится, кружится вокруг.
? Десант! Десант! Через четыре часа!
Желание уложиться в срок было так велико, что мы не заметили, как вышел на крыльцо Полундра с ружьем, как долго целился в сторону. Ромка тронул меня за локоть:
? Смотри, бабахнет...
Воробьи стаями носились по двору, садились на землю и мешали курам клевать жмых. Выстрел удался ? несколько птиц упали замертво. Конец работы совпал с визитом мужчины, у которого Сайдуллаев на пристани интересовался сбытом горшков. Горшечник держал в руках чемодан из фанеры. Он с хозяином прошел в избушку, оттуда горшечник вскоре вышел с холщовым мешком вместо чемодана.
Мужчины, завершая беседу, остановились во дворе, рядом с нами, Сайдуллаев сказал громко:
? К черту! Натуры у меня, ? он провел ладонью под подбородком, ? вот что, гони, ? он потер палец о палец, ? тогда и любовь. Сало не нужно и даром.
Горшечник ответил:
? Ты не прав. Сало ? продукт малопортящийся... Мужчины минуту-другую поспорили, после чего горшечник покинул двор.
? Отлежится масса денька два, тогда можно и лепить кизяки, ? произнес Сайдуллаев не то нам, не то себе. Произнес не без сожаления, но тут же, будто испугавшись, опомнился, повеселел, подмигнул, обратился в Полундру и уже голосом Полундры добавил: ? Вам, артисты, скучать не придется! Есть дело!
Он повел нас в конец усадьбы, на глиняный карьер, с пирамидками сохнущего самана, подвел к обрывистому уступу карьера.
? Накопать глины, ? ставил Полундра очередную 'боевую' задачу. ? Подтащить в мешках мякину с колхозного тока, ну и... ? он обвел нас излучающим радость взглядом, таким, какой следует обычно перед объявлением приятного сюрприза, ? приготовить раствор ? на новый штурм, артисты! Будем лепить саманы! Командиром назначаю тебя, ? он похлопал по плечу Ромку. ? Вопросы?
Возвращались вечером задами огородов. Ромка подобрал в траве подстреленных воробьев, а когда вернулись к себе, на берег, распотрошил, нанизал тушки на проволоку, сунул в огонь ? жарево получилось отменным.
Потом мы сидели, притулившись к корпусу лодки. В воздухе хлопали чайки. Птицы, петляя, набирая и теряя высоту, улетали дальше, дальше, туда, где виднелся силуэт парохода, и не силуэт даже ? обыкновенное темное пятнышко, сжимающееся и таящее на глазах.
Насмотревшись, Ромка обернулся ? сидел он на песке, обхватив руками колени, ? и спросил, что я думаю о Полундре.
? Дядя Азиз? ? не сразу сообразил я. ? Так он же...
Ромка не дал мне выговориться.
? Твой дядя Азиз, ? передразнил он, ? знаешь кто? По-моему, этот дядя Азиз... Мне кажется, дядя Азиз... жулик.
? Жулик?!
? Что удивляешься? Хотя, ? он сделал небольшую паузу, ? я не уверен на все сто процентов, надо еще приглядеться.
? Ведь воевал он...
? В морской пехоте... ? согласился Ромка обескуражено.
? Разве может быть такое?
? Эх, Додик, ? сказал в сердцах Ромка, ? мало тебе пришлось помотаться. Хлебнешь с мое ? поймешь.
? Ромка, ? почти шепотом позвал я его, хотя вокруг нас не было ни души.
? Что тебе?
? Почему он жулик?
Ромка, однако, вместо ответа вскочил на ноги, подпрыгнул, опустился на руки, прошелся по песку на руках, снова встал на ноги, разбежался, кувыркнулся в воздухе. Следующее сальто Ромке не удалось ? он шлепнулся на спину, блаженно распластался на спине. Прилег рядом и я. Мы долго лежали молча, разглядывая затухающее в предзакатье небо...
Мы приготовили раствор из глины в глиняном карьере, потом налепили кизяков, три дня возились в бурой навозной жиже, таскали формы ? хлопали оземь деревянными колодами. Пароход появился на пятый день: будто таился он, дожидался конца нашей работы, а дождавшись, включил двигатель и теперь, волнуя заждавшихся, надвигался на пристань.
'Советская Киргизия'!
Мы побросали формы, окунулись в арыке, вытребовали у хозяйки положенные пайки.
Неподалеку от пристани столкнулись с Сайдуллаевым.
? Э, артисты! ? протянул он радостно и уже, казалось, собрался ставить 'боевую задачу', но, почуяв в нас непривычно жесткое, осекся, немигающе поочередно стал вглядываться в глаза каждому. Мне даже почудилось, что после того, как Ромка, расхрабрившись, бросил: 'Пока, дядя! Ищи дураков!', он вздрогнул, выдавил:
? Вы что, артисты! Я же хотел хорошего... Мы побежали на пристань.
? Действуй, как я, ? наставлял Ромка. ? И только, пожалуйста, посмелее.
Я соглашался, мысленно снова видел себя на борту парохода рядом с Ромкой, прокручивал в голове вариант проникновения на пароход, прокручивал, не догадываясь, что и теперь через какие-то минуты судьбе будет угодно снова испытать меня, и придется снова отступить, попросту говоря, не выдержать испытания, что по дороге на пирс меня окликнут, и я, обернувшись, увижу Садыка ? он подкатил на подводе к дощатому складу, где стояла небольшая очередь таких же подвод, ? что брошусь я к нему с покаянностью блудного сына...
? Смотри-ка, объявился! Его разыскивают по всему побережью, где только не шарили, а он ? вот! ? с такими словами встретил меня Садык. ? Что потерял на пристани? А этот? ? кивнул он на Ромку. ? Ага, понятно. Спутался с урками, ? слово 'урками' Садык произнес со смаком, голосом человека, видавшего и не такое. ? Промышляете, что ли?
Слово больно задело Ромку. Сжав кулаки, он рванулся на обидчика, да так яростно, что я едва успел встать между ними. Садык струхнул, побледнел, хотя и успел принять оборонительную позу. На том конфликт исчерпался. Ромка сплюнул и со словами: 'Ладно, не стану пачкать руки' отошел, поднялся на пирс, присел на ящик в ожидании меня.
? Смотри-ка, урка! С финкой небось, а! Да я... ? минуту-другую, забыв о встрече, Садык запоздало взвинтил себя, продемонстрировал несколько приемов, с помощью которых, приведись, он сокрушил бы 'урку'.
