? Девять минут, ? произнес Рахманов, ткнув пальцем в циферблат часов на руке, но, увидев на лице пацана недоумение, пояснил: ? Ревел, говорю, девять минут ? девять! А знаешь ли, что значит минута нашей жизни?
Мустафа, сбитый с толку, вытаращил глаза. 'Кто этот человек ? друг или враг? ? читалось на его лице. ? И в самом деле перед ним майор милиции? А если происходящее нехороший розыгрыш?'
? В каждую минуту производится национального продукта в несколько миллионов рублей ? ясно?
Мустафа машинально кивнул головой.
? Ничего не ясно. Вот ты проплакал, а в это время появилось на свет пятнадцать девочек и мальчиков в стране, ? сказал доверительно Рахманов и добавил вовсе неожиданное: ? Интересно, кем будут эти пятнадцать девочек и мальчиков в шестнадцать лет? Думаешь, шучу? Я, Мишка, сейчас обкатываю свое будущее выступление на политзанятии. Знаешь, как называется мой доклад? Ну да ладно... Пошли.
Рахманов встал ? шумно откинулось сидение скамейки.
? Куда? ? встревожился Мустафа.
? Не в тюрьму, не волнуйся, ? ко мне. Поужинаем, есть, наверное, хочется.
Мустафа мотнул из стороны в сторону головой.
? Не хочется? Почему? Я, помнится, в твоем возрасте есть хотел всегда. Юность, дорогой, ? это постоянное чувство голода. Вперед!
Шли по вечернему городу: Рахманов продолжал 'обкатывать' будущее выступление, приводил примеры ? они де иллюстрировали ту или иную сторону прогресса, ? сыпал цифрами. Мустафа не вполне понимал 'доклад', но и того, что уяснилось, было достаточно для главного: нет, майор милиции 'обкатывал' доклад с ним, Мустафой, не из хитрости, действия его были естественными и рассказывал о 'высоких материях' он не из намерения усыпить бдительность, а затем одним коварным ударом захлопнуть ловушку. Открытие случилось во время встречи на аллее бульвара Рахманова с работником милиции, правда, старшим лейтенантом и, в отличие от Рахманова, при всех регалиях. Милиционеры едва ли не сразу после обязательных слов приветствия заговорили о деле. Мустафа стоял неподалеку, весь на слуху: что, если в словах их или между слов мелькнет нечаянно кончик ловушки?! Мустафе даже показалось вначале, что старший лейтенант, розовощекий с усиками, любопытствующе взглянул на него, Мустафу, чуточку грустными коровьими глазами, будто прикидывая меру вины Мустафы и печалясь тяжестью этой вины. Но затем старший лейтенант вернулся к теме их беседы, стал жаловаться на цейтнот: вот, мол, у него дел по горло, времени в обрез, что не хватает рук закончить... доклад, ? Мустафа, услышав жалобу розовощекого милиционера, успокоился.
? А материал?? поинтересовался Рахманов.
? Что материал? ? ответил старший лейтенант. ? В библиотеке сделал соответствующие выписки.
? Темы созвучные ? дополним друг друга.
? Ничего, если зачитаю?
? А что? Зачитай. Примеров приведи побольше... Далее в том же духе.
Мустафа слушал в общем-то скучный диалог, ощущая косвенно адресованное ему: 'Нормально, нормально...' Минуту-другую спустя пацан, успокоившись, переключил внимание на другое. Милиционеры продолжали беседу, а Мустафа, задрав голову вверх, разглядывал ночной фонарь, хулиганивших на свету мотыльков. Он забылся, уплыл в привычное, упустив конец беседы между милиционерами, то, как они деловито простились, а старший лейтенант упруго понес себя по аллее, должно быть, по-прежнему печалясь по поводу отставаний в подготовке к политзанятию. Мустафа не заметил, как Рахманов за спиной, поддавшись примеру, взглянул на фонарь, но не увидев, возможно, наверху существенного, из-за чего стоило терять драгоценные секунды, хлопнул пацана по плечу, скомандовал:
? Вперед!
Квартира Рахманова поразила Мустафу неприбранностью. Еще в коридоре, узком и коротком, он увидел нагромождение вещей. Передняя, довольно обширная, была основательно разворошена: на полках, прибитых к стене, покоились книги, они же стопами валялись на полу, на столе, стульях; под столом стоял чайник, на столе, в соседстве с книгами, пепельницей ? раковиной морского моллюска ? поверх газеты, служившей скатертью, лежали остатки трапезы. У пепельницы, набитой окурками, на тарелке покоились начатая пачка 'Родопи', коробка спичек; под книжными полками резали глаза стопки бумаг, старые газеты и журналы, перевязанные бечевкой, тут же ? пара гантелей; на полу, на байковом одеяле, сложенном вчетверо, лежал утюг; нагроможден дисками был и столик с проигрывателем: поверх дисков лежала тарелка, опять же с окурками. Любопытное зрелище являли стены в комнате: там и сям висели снимки из футбольных матчей, главным образом с участием известных Мустафе московского 'Динамо' и сборных страны. Среди фотографий форвардов, жаждущих гола, защитников, оберегающих насмерть неприкосновенность ворот, голкиперов в кошачьих полетах, словом, среди футболистов Мустафе было странно видеть фотографии одного и того же лица, молодой женщины, скорее всего, как показалось Мустафе сходу, артистки, потому что позировать так красиво, изображая печаль напополам с вызовом и пониманием своих достоинств, смог бы, пожалуй, только причастный к искусству: поворот изящной головки чуточку в сторону и вниз, взгляд, в котором застыла печаль без жалоб на судьбу, без надрыва, такая, которая порою сопутствует уверенности; волосы прекрасно обрамляли головку, так, как обрамляет ценная оправа из драгоценного камня ? странно было видеть такого рода фотографии артистки в окружении снимков футбольных звезд.
Рахманов, усадив Мустафу за стол у открытого окна, щелкал дверцами холодильника:
? Что у нас в наличии? Яйца ? отлично! Жусай ? кстати. Мясо ? сюда его. Перец требуется. Всё!
Он поджарил мясо с луком, чесноком и жусаем, плюхнул в сковородку несколько яиц, в финале ? ложку перца:
? Наваливайся!
Перед Мустафой легла большая тарелка ? он ел, мужественно подавляя неприятие острого.
Рахманов, покончив с ужином, закурил за столом.
? Родные, наверное, из наших мест? ? поинтересовался он. ? Давай-ка, дорогой, напрямик.
? Да, жили, ? Мустафа настороженно взглянул на Рахманова.
? Где?
? В Приозерье.
? Именно?
Мустафа назвал местечко неподалеку от Карповки.
? С этого следовало начинать.
? Мне, товарищ майор, не было тогда и года, когда родители переехали на Кавказ.
? Значит, потянуло на родину.
? Не знаю.
Они перешли в комнату.
? Так и живем, ? прервал долгую паузу Рахманов, окинув взглядом комнату, а Мустафе за этим 'так живем' почудилось недоговоренное, опыта оказалось достаточно, чтобы в клубке квартирного хаоса подобраться к житейской тайне майора. 'Неужели майор одинок? ? замелькало у него в голове. ? Без семьи? Почему?' Он ответил на заговорщическое подмигивание майора улыбкой. 'Иначе отчего каша?? размышлял позже Мустафа, располагаясь на раскладушке. ? Разошелся, что ли? А если ушла жена? Или умерла? А дети? Должны же быть дети? Братья... Сестры...' Мустафу подмывало спросить, но что-то сдерживало. Да и Рахманов преобразился, стал задумчив, в голосе прозвучала строгость. Пожелав спокойной ночи, он погасил свет, но ложиться не стал, устроился на кресле спиной к Мустафе, зашелестел бумагами...
На следующий день не удалось дознаться.
Проснувшись, Мустафа обнаружил себя одного в безлюдной комнате. На кухне, на столе лежал завтрак, наверно, предназначенный ему, Мустафе. Есть, однако, Мустафа не стал ? постеснялся. Он оглядел кухню, комнату, внимательно присмотрелся к фотографиям. 'Артистка' не понравилась. 'Что в ней только
