прикрыть лицо и живот руками ? тщетно. От полного позора спас его мальчишеский клич об опасности ? о появлении в коридоре воспитателя. Пацаны попрыгали в окна. Комната опустела. Триумф Черного скомкался, и когда, час-другой спустя, поступило приглашение Сашки 'встретиться' заново, на пустыре, у комбайна, Черный, не раздумывая, принял вызов, более того, прикинув, он направился на пустырь, к месту встречи, задолго до назначенного времени. И снова расчет оказался верным: получилось так, что не его ждали, а он, Черный, ждал ? видно было, как мгновенно покинула уверенность Сашку и его приятелей, когда те, вынырнув из зарослей бурьяна, прямо перед собой на возвышении у заброшенного комбайна увидели Черного. Черный не мог не использовать минутную растерянность соперников. Два ошеломляющих удара ? в живот, лицо ? и в заключении бритва (азиатская с деревянной ручкой), приставленная к Сашкиному подбородку, завершили 'историческое событие' в приозерском детдоме.
Воцарилась долгая пауза ? первым ее прервал Кот.
? Чего там! Отпусти ? пусть ополоснет морду, ? молвил он, вдруг заискивающе осклабившись. ? Вон как испугался... атаман.
Черный оценил предательство, состоявшееся вовремя, он, да и все остальные поняли, что это 'испугался... атаман...' являло поднятие белого флага. Черный самолично снял с ладоней Сашки мудренноузорчатую свинчатку, разоруженный Сашка отправился умывать лицо без той великолепной ? точно испарилась! ? вихляюще-пружинистой походки, выглядел он затухающим, а может быть, и вовсе потухшим.
Кот продолжил миссию дружбы.
? Давай, что ли, знакомиться, ? предложил он, протягивая руку, но тут же застонал ? так крепко его ладони сжал Черный ? и, пританцовывая от боли, молвил: ? Силен мужик!
Затем здесь же, у комбайна, он вдруг ни с того ни с сего стал вводить Черного в курс местных правил и обычаев, между прочим, ввернув в рассказ несколько смачных сведений о себе, своей биографии, своем сиротстве, единственной тетушке, жившей где-то здесь, в Приозерье, в Карповке. Черный, упоенный удачей, либо не слышал, либо слышал, но ничего не понял.
? Как житуха у вас? ? спросил он, прервав Кота. Кот остолбенел: ведь только что он рассказывал об этой самой житухе.
? Житуха-то... ? промямлил Кот и осекся, увидев, как один из пацанов протягивал Черному яблоко.
Яблоко оказалось подгнившим, Черному будто именно этого яблока не хватало, чтобы поставить решающую точку. Он хлопнул яблоком пацана ? сортирного наблюдателя, ? да так, что на лбу у того образовалось мокрое звездчатое пятно.
? Меня гнилью?! Падла! ? процедил Черный, побагровев.
После этого будто бы воцарилась пауза ? пацаны, затаив дыхание, глядели, как Черный вступал на 'пирамиду'.
Шаг, другой, и вот он ? ура! ? на вершине.
? Что уставился? ? заулыбался розовощекий, а это был Кот, тут же последовало для Ромки неожиданное; ? Хочешь стукнуться? С ним? ? Кот кивнул в сторону провожатого.
Корноухий, видимо, тоже не ожидал такого оборота, заволновался, залепетал:
? Я?.. С ним?..
? Фронт с тылом ? кто кого? ? мелко засмеялся Кот, весело зыркая то на Корноухого, то на Ромку, то на Черного.
Он рассовал альчики в карманы, схватил Ромкину руку, потрогал бугорок бицепсов, молвил:
? Фронт ? ничего, сойдет. Стукнешься? Ромка отрицательно мотнул головой.
? Не-ет? ? удивился Кот. ? Не хошь?
? Нет.
? А если он тебе врежет? Ромка не ответил.
Тогда Кот повернулся к Корноухому:
? Врежешь?
Корноухий растерянно заморгал, взглянул на колеблющегося Ромку, осмелев, придал голосу строгость: ? Врежу, если...
? Ну! ? это уже не утерпел Черный.
И Корноухий 'врезал'.
Ромка едва не заплакал ? не от боли, нет ? от обиды:
? За что?
Он сжал кулаки, сделал шаг к Корноухому и дал бы сдачи, не вмешайся Черный ? тот вскочил на ноги, встал между пацанами.
? Но! Но! ? произнес он ласково-угрожающе. ? Нельзя здесь! Пошли к речке, там тихо...
Пацаны, придерживаясь за поручни крутой лесенки, сбежали вниз, двинулись через пустырь: впереди, доедая яблоко, Черный, за ним уныло и обреченно Корноухий, далее, путаясь в одежде, Ромка, в конце ? дружки Черного.
Разные чувства одолевали Ромку: недоумение ('...Зачем драться?'), любопытство ('Что дальше?'), тревога ('Неспроста это...') и еще нечто, похожее на страх ('Бежать?..'). Но бежать нельзя было ? по обе стороны тропы стояли стеной полынь, плотно по бокам тропы ? колючий лопушатник, далее, за глиняным дувалом, тропа упиралась в реку. Терялась тропа на приземистой речной террасе.
Река и в самом деле бурная, с мостком через нее из двух бревен. По ту сторону реки, вдоль русла, располагался колхозный сад, огороженный дувалом. Осень выдалась урожайной: даже отсюда, издалека, в синевато-зеленой гуще виднелись яркие, искрившиеся на солнце пятна, деревья в саду гнулись от плодов.
Черный извлек невесть откуда еще одно яблоко, вонзил зубы в мякоть, сказал:
? Здесь! ? и, обернувшись к Ромке, добавил: ? Снимай шкуру!
Ромка не понял, но подскочил Кот, ткнул о борт кителя, произнес:
? Нельзя стукаться в шкуре! Еще запутаешься ? снимай! Помочь, что ли?
Ромка снял китель, хотел бросить его на землю, но вмешался Кот;
? Давай подержу! А штиблеты ? мать родная! ? Кот уставился на Ромкины ноги ? на сапоги с красивыми заплатками на голенище, там, где оно сжималось в гармошку, с аккуратными косячками на задниках и на носу. Ромка разулся, откинул обувь в сторону. 'Стукаться', однако, пацанам не хотелось. Но вот Корноухий будто стал настраиваться, ладони сжались в кулаки, он задвигал губами, заговорил, словно выплевывая, слова:
? Да я... посмотрим... да ему... Воинственность Корноухого не зажгла Ромку. Более того, ему вдруг стало жаль соперника, уж очень тот выглядел неказистым: этакий шпингалетик с одеревеневшей и растрескавшейся подошвой босых ног ? казалось, к ступням ног Корноухого можно было прибавить стальные гвозди, не вызывая болей...
? Не буду я, ? произнес тихо и неожиданно Ромка.
? Выходит ? в кусты?
? Он мне не сделал плохого, ? Ромка впервые, если не смело ? прямо в глаза посмотрел Черному, у того в глазах пылало недоумение напополам с удивлением, у рта замерла рука с огрызком яблока. Взглянул Ромка и на соперника ? у Корноухого даже выступили на глазах слезы от возбуждения. И не успел собраться с мыслями, как Корноухий с воплями вдруг набросился на него, замахал кулаками. Ромка не удержался, плюхнулся в полынь. Корноухий, взвалившись сверху, нанес несколько ударов и испуганно отпрянул назад, вскочил на ноги.
? Разве лежачего бьют? ? пожурил Черный победителя, а затем обернулся и к побежденному: ? Мякина!
Ромка, ополоснув лицо, прилег спиной на камень. Скосив взгляд в сторону, увидел Черного, успевшего облачиться в его китель.
? Может, дашь сдачи? ? подбавил Кот.
? Зачем?
