папироской...
? Ну-ка... Взгляну... Дай-ка посмотреть, ? слышится отовсюду. Корноухий великодушно показывает, небрежно затягиваясь папиросой... Но ? о, ужас! - он еще не сделал в жизни ни единой затяжки! Тут же на дровяном складе Корноухий решил: он будет курить! Он бы начал это и сейчас, тут же, но жаль, нечем было прикурить!
Захлопнул... Осмотрел еще раз внимательно трофей, и только теперь он обратил внимание на маленькую желтую пластинку на задней крышке. На пластинке были выведены слова. Мальчик прочитал: 'Старшему лей-те-нан-ту Кабирову...' И опять, как недавно у окна с геранью, в учительской, у Корноухого мелко-мелко задрожали руки. Он лихорадочно стал выискивать место, куда можно было бы спрятать портсигар. Нашел. Прямо у стены лежала пирамида из бревен, между бревнами он заметил щель, подбежал, но уже секунду-другую спустя он пришел в смятение. Дело в том, что из-за бревен вышел Черный. Забежал Черный сюда, на дровяной склад, по малой нужде и теперь стоял перед Корноухим, недоуменно мигая.
? Что у тебя в руке? ? поинтересовался он.
Корноухий не ответил.
? Покажи.
Мальчик протянул было сначала руку, но тут же, почуяв недоброе, убрал ее.
? Портсигар! ? удивился Черный. ? Ну-ка...
Он не успел договорить ? Корноухий, развернувшись и что-то в отчаянии прокричав, побежал.
Черный бросился следом.
Они дважды обежали вокруг поленницы, завернули и за склад; Корноухий бежал мимо старых тополей, лихорадочно соображая ? о, сколько бы он дал сейчас за то, чтобы отделаться незаметно от злополучного металла! Дернуло же! 'Выгонят из детдома ? точно выгонят! А может быть, и в колонию отправят, ? думал он, убегая. ? Надо отделаться! Надо! Как это сделать?' Позади уже слышалось дыхание Черного. За дровяным складом, в другом углу двора, находился старый колодец. Корноухий успел добежать до него, не задумываясь, бросил в колодец ношу. Черный схватил мальчика за плечо ? поздно!
На линейке военрук не скрывал огорчения. Он ходил, заложив руки за спину, вдоль шеренг, заглядывая мальчикам в глаза. Остановился около Черного ? в это время под Корноухим будто бы провалилась земля, стоял он бледный, готовый тотчас рвануть.
? А ты, Розиев? Может, слышал?.. Понимаешь, вещь памятная. ? В голосе военрука почудилась мольба.
'Расколется... сейчас', ? подумал Корноухий, машинально съежившись и пригнувшись.
Черный медлил с ответом, словно испытывая нервы и военрука, и его, Корноухого, одновременно, а затем мотнул головой из стороны в сторону и сказал:
? Не-е, не слышал.
Но то, что он перед тем долго тянул с ответом, а возможно, и еще что-то неуловимое для других, наверно, насторожило военрука, и он несколько задержался, еще раз пристально, не скрывая подозрения, посмотрел на верховода, переспросил: .
? Так не приходилось?
? Не-е... сказал бы...
И только теперь у Корноухого чуточку отлегло на душе. Бедное сердце его преисполнилось благодарностью к спасителю, и когда тот на следующий день его и еще какого-то мальчишку подвел к лазу в колхозный двор и шепотом сказал: 'Вон к той, что с краю, скороспелке, шныряйте ? и чтобы без галдежа!' ? он не стал артачиться. Корноухому, помимо лазания в сад за яблоками, приходилось делать вылазки и в картофельное поле, ходил он и за горохом, пек для Черного картошку на пустыре, помогал дежурить на кухне, заниматься уборкой... И всегда без тягости. Но как-то мальчик робко запротестовал, жалостливо стал отказываться, ссылаясь на неумение.
? А с портсигаром умеешь шустрить? Кабиров до сих пор плачет ? может, обрадуется, узнав, ? сказал Черный и, увидев, как мгновенно сломался, задергался Корноухий, тут же и успокоил его: ? Ладно! Не продам.
В голосе Черного прозвучало братское участие. Он даже улыбнулся. Но ни улыбка, ни слова участия, ни сейчас, ни позже так и не смогли возвратить мальчику успокоения. Неотвратимо висело тяжелое 'Расскажет... расскажет... продаст'. Однажды он подошел к заброшенному колодцу, посмотрел вниз ? там, на дне шурфа, на поверхности воды виднелись неприятные бурые масляные пятна, из воды выступали края громоздкого не то деревянного, не то железного предмета. Мальчик бросил камешек ? тот хлюпнулся в вязкую жижу... Пришел он к колодцу и на следующий день, а позже еще и еще, не догадываясь, что это у него стало входить в привычку...
? Надо расколоться, ? без колебания посоветовал Ромка, выслушав сбивчивый неровный рассказ мальчика.
? Злой он...
? Кто? Военрук?
? Со мной здесь сестренка. Выгонит?
? Все равно. Я бы повинился.
? Тебе что? Подсказал ? и до свидания... Обойдусь без советов! ? обрезал Корноухий, взвинчиваясь.
? Эх, ты!
? Ничего я тебе не говорил... ? он поспешно стал пятиться. ? Никакого портсигара не было у меня. Зачем портсигар некурящему? А ты поверил ? уши развесил. Поверил в выдумку...
Корноухий сбежал по ступенькам вниз.
? Стой! Не бойся! Останется между нами ? слышишь, между нами! Стой же, чудак-человек! ? горячо, обескураженный очередным 'вывертом' приятеля, тщетно кричал ему вслед Ромка. Корноухий и слышать ничего не хотел. Он выскочил на тропу, почти бегом направился через пустырь...
Корноухий убежал, а Ромка направился следом на территорию детдома. Он шел, не догадываясь, что сейчас, по возвращению его, произойдет событие, которое отодвинет надолго от него детдом. А случилось вот что. Во дворе шла разгрузка старенькой полуторки: подростки стаскивали на землю, а затем относили на кухню большие металлические фляги с молоком, ящики с брынзой. Взамен кузов грузился такими же, но только пустыми флягами. Ромка стоял неподалеку и невольно слышал обрывки фраз шофера, худого, мятого, казалось, с сотнями морщин на лице, шее, со вздутыми синими узлами жил на руках.
? Захотели чего? О масле забудьте, ? говорил он, готовя себе дрожащими руками из обрывка газеты и махорки сигарету.
? Масло у нас идет туда, ? он многозначительно нажал на 'туда', ? ни грамма, ни миллиграмма. Чем, говорится, богаты, тем и рады. Выживете и без масла. Брынзы подкинем, ящиков десять, и творожку можно. Молока...
? С молоком не спешите, ? отвечал тому, тоже мастеря сигарету, детдомовский хозяйственник. ? Может быть, что-нибудь взамен привезете. За сто верст везти молоко...
? У нас и своим-то в Карповке ? с гулькин нос. Брынзу дадим.
? Как Карповка?
? Стоит. Есть просит ? суют шиш: мол, слопала мышь... ? говорил незнакомый шофер.
Раз грузка-погрузка полуторки закончилась. Шофер с хозяйственником молча покурили цигарки, побросали окурки на землю, втоптав в глину подошвами сапог.
? Карповка... Карповка... ? зазвенело в ушах Ромки, будто речь шла не об обыкновенном поселке на побережье, а о чем-то неведомом, притягательном.
? Эй, пацан! С книжкой который, ? на Ромку, встав на подножку кабины, глядел шофер, ? открой ворота.
Ромка сунул книгу за пазуху, побежал впереди машины. Бежал, уже обдумывая пришедшую неожиданно в голову затею рвануть из детдома на полуторке. Машина выкатилась со двора, не успела перемахнуть лужу спереди, как Ромка, наспех закрыв ворота, нагнал ее, ухватился за борт, подтянулся на руках и упал в кузов, в просвет между флягами. Лежал долго, не смея поднять голову...
