* * *
Когда наш Халиф вдруг влюбился безумно,
Его Халифат начал таять бесшумно.
Запомни, коль чувство твоё онемело,
Оно лишь мираж, а не верное дело.
Реальное чувство тебя бы убило,
А не отмерло бы безвольно, без силы.
Есть те, кто считают, что
Неправы они! Всё же больше и чаще
Неправы, замечу я авторитетно,
Кто мнит, что реальность любая заметна.
Они утверждают:
Они утверждают:
Но факт, что ребёнок не мыслит логично,
Не значит, что взрослый поступит прилично,
Забывши про логику, для угожденья
Всем прихотям детского воображенья.
А если логичные, хладные люди
Не знают о Царстве Любви, не убудет
Нимало у тех кто живут лишь Любовью,
Ей дышат, и пьют, и кладут к изголовью.
Иосифа - братья считали уродом,
Другие ж прекрасную зрели породу.
Все видели палку в жезле Моисея,
А он видел змея, ей панику сея.
Так зрение часто вступает в конфликты
Со знанием скрытым, со знаньем молитвы.
Все эти вопросы важны и реальны,
И как бесконечность, они актуальны!
Но те, для кого вся реальность – кишечник,
Да губы срамные, да член-наконечник,
Нам скажут, что тонем мы в море фантазий,
В миру суеверья, старья, безобразий.
С такими людьми не беседуй о Друге.
Они не допущены быть в нашем круге.
С другими, кто может управиться с гладом
И секс контролировать, видеться надо.
Такие удерживать Образ надолго
Способны в душе и собрать из осколков,
Когда от растерянных Он ускользает.
Ты видел, как в спорах друг друга терзают
Слепцы атеисты и скептики злые ...
Мы ж будем ходить на собранья иные.
* * *
Вернемся к Халифу, влюблённому в деву,
Желавшему сделать её королевой.
В нём память жива о всех прошлых усладах,
С другими красотками, помнит, как надо
Вниз зебом давить, поднимать его кверху ...
И входит он сделать красотке поверку.
Но только прилёг с той мосульскою девой,
Как понял – неладное сделалось с зебом.
Опал и не хочет стоять тот отросток,
Аллах вдруг Халифу устроил загвоздку.
И слышит Халиф тихий, тоненький шорох,
Мышонок забрался в подушечный ворох.
Подумал он:
И саблю изящную выхватив ловко,
Внезапно заметил правитель тот тучный,
Что дева от смеха трясётся беззвучно.
Напал на девицу припадок веселья,
Трясётся, как пьяный наутро похмелья.
Ей вспомнился задранный воина кончик,
Стоявший колом, когда льва он прикончил.
Мечтает она, чтобы смех стал потише,
Но хохот лишь громче, как после гашиша.
Вдруг сделался страшен ей собственный хохот,
Халиф возмутился, утратив всю похоть.
Он саблю свою направляет на деву
И требует:
Он клятву даёт ей на книге Корана,
Что сдержит он слово – Халифа, Султана.
Попила воды, успокоилась краля,
И всё рассказала Халифу в деталях.
Про лагерь в лугу, и про льва нападение,
И про сераскира могучее рвенье,
Про зеба его небывалую силу,
Про страсть, что двоих их тогда захватила.
И про контраст между львом и мышонком,
Повергшим Халифа в позор пред девчёнкой.
* * *
Всегда проявляются скрытые вещи,
И люди есть с даром провидческим, вещим.
Дурные не сей семена – будут всходы!
Дождь с солнцем растенья покажут народу.
Идёт возрождение за умираньем.
Веселье весны за осенним страданьем.
Весна возрождает былые секреты,
Их шепчет земля в ушки листьям, поэтам!
Тревоги становятся болью похмелья.
Но что породило лозу? Подземелье!
Возьмёшь человека ль, цветущую ветку,
На семя своё не похожи мы, детка.
Исуса зачал Гавриил, дух-архангел,
На свет же явился ребенок, не ангел.
Вино рождено от плодов винограда,
Но мать на дитя не похожа. Шарада!
Деянья любви порождает геройство,
А сами они - родят новые свойства.
Любые детишки - неведомы гости!
Мы часто не знаем родителей вовсе.
Кто нам порождает душевную муку?
Не знаем мы всех, чью родили разлуку!
Нам легче и проще не знать всех ответов ...
Но даже не зная, страдают поэты.
* * *
Халифу как молнией всё прояснило:
