Пятно

заметным облегчением усмехнулся федерал. — А то я уж бояться начал, что тебе слишком сильно вчера по голове настучали.

—

Слишком сильно — это сто процентов. Но не настолько, чтобы умом тронуться, можешь не волноваться. — Я прикоснулся к почти спавшей опухоли под правым глазом и, натянув перчатки, пробормотал себе под нос: — «Тело в синяках, все дрожит от холода…»

—

Чего?

—

Холодно, говорю!

—

Есть такое дело, — поежился опер. — Днем, думаю, теплее будет.

—

Ладно, двинули…

—

С Богом!

—

Вот уж не думал, что ты верующий, — удивился я.

—

Почему? — Кузнецов остановился на обочине и уставился себе под ноги, изучая дорожное полотно. — Как это должно проявляться, по-твоему?

—

Смутили кое-какие моменты, честно говоря.

—

Работа есть работа.

—

Это понятно.

Я уже собрался перебежать через дорогу, но вцепившийся в руку федерал рванул меня обратно.

—

Ты чего? — возмутился я.

—

На асфальт обрати внимание, — посоветовал опер.

—

А что с ним не так? Вроде порядок.

—

Слишком чистый. Везде листва и пыль, а тут будто влажную уборку каждый день проводят.

—

О, блин! — Я завертел головой по сторонам, приметил валявшийся неподалеку обрезок трубы и зашвырнул его на проезжую часть. Тот упал почти без стука и моментально погрузился в асфальт едва ли не наполовину. — Придется обходить.

—

Придется, — вздохнул Кузнецов.

—

Да не проблема. Ты скажи, как на эту ерунду вообще внимание обратил?

—

Это, по- твоему, тоже ерунда? — Опер указал на сорванную взрывом башню танка с заметно изогнутым стволом пушки.

—

А с ней-то что не так?

—

Ты ее видишь?

—

Вижу.

—

А танк?

—

Танк?

И в самом деле — боевой машины поблизости не наблюдалось. Если только…

Я пригляделся и присвистнул от удивления: на той стороне перекрестка из асфальта торчали борта почти полностью ушедшего под землю танка.

—

Вот блин!

—

Вот тебе и блин!

—

Да ладно, вон уже опять пыль и мусор. Там перейдем.

—

А что это могло быть?

—

Без понятия.

—

Вот это меня и беспокоит, — признался федерал. — Ничего-то ты толком не знаешь. Могли вляпаться.

—

Ну, стопроцентной гарантии тебе никто бы не дал.

—

Давай дальше внимательней.

—

Лады.

Я в последний раз пробежался взглядом по домам на той стороне перекрестка, не заметил ничего подозрительного и рванул через дорогу. Не останавливаясь, проскочил выжженный сквер и, прислонившись к стене здания районного суда, попытался успокоить сбившееся дыхание. В голове шумело, ребра при каждом вздохе обжигала острая боль. Совсем плохой стал…

—

Сдулся? — остановился рядом ничуть не запыхавшийся опер и настороженно задрал голову. Но правое крыло здания от бомбежек не пострадало, и опасаться падения на голову обломков не приходилось. Если только что-нибудь специально скинут, но проще в спину пальнуть, чем такой фигней маяться.

—

Мог бы меня вчера и раньше вытащить…

—

Ой, не начинай только! Успей негры открыть огонь, и отбитые ребра показались бы тебе сущей ерундой. — Кузнецов выщелкнул из блистера какую-то таблетку и протянул мне: — Держи.

—

Это что опять?

—

Стимулятор.