открылась дверь. Я резко обернулась, так, что хрустнули позвонки в шее.
Под ногами, обутыми в черные длинноносые ботинки, хрустнул гравий.
Я благоговейно выдохнула, медленно поднимаясь.
Терпкий горьковатый аромат, полынь с ноткой пустырника, темная, теплая, как кашемир, аура, сладкий аромат крови. Бледная кожа, чуть светящаяся в темноте, темные волосы…
Шаг, другой, и я врезалась в Павла, привычно вышагнувшего из тени. Вцепилась ему в плечи, полосуя когтями белую рубашку. Увернувшись от клинка, впилась ему в губы.
Прошипела, почти не отрываясь:
– Я скучала!
Слизнула кровь с прокушенной впопыхах губы. Отшатнулась под строгим взглядом, невольно расплываясь в улыбке, тревожно оглядываясь.
За его спиной струился, переливаясь глянцевой чернотой, активный переход.
– Быстрее!
Он схватил меня за руку, потянул.
– Я не одна!
Вывернувшись, схватила за воротник футболки Марину, вздернула вверх.
– Это моя… девица…
– Держи крепче!
И Павел утянул нас в черноту. Один шаг сквозь тьму, нежную, ласковую, зовущую, крепко прижимаясь к знакомому до последнего шрама телу и стискивая дрожащую полурусалку. Мгновение прохлады и чужая магия вывели ее из прострации.
Мы вышагнули в нормальный мир.
Темнота рассеялась, оседая полупрозрачными клочьями на тускло-алые линии, пахнущие свежей кровью. Пентаграмма. За ее границами вырисовывалась дрожащая, размазанная картинка. Пустой двор, высокий забор, сухая серая трава. Откуда-то сзади, разгоняя вечерний сумрак, лился свет.
Выпустив Марину, я обернулась. За спиной оказался небольшой замок, у кирпичного крыльца, в густой тени, кто-то прятался.
На мгновение прислонилась к Павлу, позволяя себе расслабиться, но он уже тащил меня наружу.
Мир воспринимался как-то урывками. Шаг.
Всплеск раздражения моего вампира, я его догоняю, кладу руку на плечо и склоняю голову. Он резко разворачивается, его ладонь ложится на затылок, сжимая в пучок короткие волосы, вздергивает лицо.
Я проваливаюсь в темный взгляд, позволяя его эмоциям затянуть сознание в клокочущие глубины, полные такой притягательной силы. Мысли и воспоминания закружились в водовороте, заставляя податься вперед, прижимаясь к прохладному притягательному телу…
– Как я соскучилась… – прошептала, едва шевеля губами.
В темных глазах вампира начала разгораться багровая искра. Вторая его рука легла на талию, губы шевельнулись…
А миг спустя по двору разлился истерикой дикий крик полурусалки.
– Она моя!
Резкий взвизг, от которого со звоном полопались стекла и лампы, прошил болью позвоночник.
– Моя-яй!!
Резко развернувшись, вывернулась из объятий и в два прыжка добралась до истерички. Схватила за плечи и как следует тряхнула задравшую к небу лицо и набравшую в грудь еще воздуха девицу. Та клацнула зубами, прикусив язык. Глянула на меня, светло-голубых глазах плескалось безумие сорвавшейся с цепи силы.
И все ненужные, наносные, чужие эмоции из моего сознания вымыло, будто волной, присутствием Павла.
– Не-эт! – протянула я. – Это ты – моя!!
Дернула ее за руки, отвесила пощечину. И девушка сдулась, как проколотый мячик, оседая у моих ног, цепляясь за влажную ткань и подвывая.
– А… ах… не бросай…
Она заливалась слезами, всхлипывала, размазывала по лицу сопли и речную грязь.
Сзади снова зажглись огни.
В узком пространстве между явью и тьмой я на миг застыла, лишенная боли и страха. Чужой боли и чужого страха, обтекавших меня сине-серебряной волной. Сзади надвинулось знакомое ощущение. Безопасность и уверенное спокойствие…
– Встань… – осторожно подняв на ноги, обняла Марину, – тише, я не брошу тебя. Обещала же.
На мои плечи легли прохладные руки Павла, добавляя правильности происходящему.
– Только знай свое место, – прошептала на ухо девице, уткнувшейся мне в плечо. Она кивнула, всхлипывая. – В нашей маленькой стае ты – младшая… Учти!
В голосе переливалась угроза на пару с обещанием.
– Запомни! Ты – моя. Ничья больше. Я – подчиняюсь только Павлу. Посмотри на меня… нас.
Марина подняла заплаканное лицо. На миг ее глаза потеряли всякое выражение, пойманные взглядом вампира. Она медленно кивнула.
– Ну вот… – удовлетворенно пробормотала я, вовсе не чувствуя особого счастья. Уловила тонкий флер скрытых эмоций того, кто обнимал меня за плечи.
Павел был раздражен, зол и голоден…
– Пошли.
Развернулась, позволяя вампиру обнять себя за талию. Синхронно с ним шагнула крыльцу, потянув за собой юную сирин.
– Позволь вас познакомить, – тихо прошептал Павел, подводя к высокому крыльцу.
Там, в тени, стоял некто, чья суть, укрытая флером маскировки сильно напоминала сущность моего бывшего учителя. Но легкий ветерок, рассказавший мне о том, поведал и о несхожести… что-то странное чудилось мне в ожидавшем нас существе.
Мир то куда-то проваливался, бледнел, то снова становился ярче, и на плаву меня удерживали только руки вампира на плечах и подрагивающие, абсолютно ледяные пальцы Марины в цепком захвате.
Тень выступила вперед, свет обрисовал высокую стройную фигуру. Белокожий, светлоглазый и светловолосый, подтянутый… опасный.
– Вадим Регел, глава Семьи Регел Заречья. Мой наниматель… наш.
Я шкурой почувствовала волчий оскал, растягивающий губы Павла. У него замечательные клыки, ласковые.
Тряхнув головой, всмотрелась.
Я же теперь – Охотник.
А клиент – волновался. Черное небо и надвигающаяся серость пугали его, пусть он и не видел опасности. Он ее чуял… Пьющий кровь в полной силе.
– Приветствую. Елена из Охотящихся в ночи. Это – Марина, моя подопечная.
Вытолкнула вперед девушку, с пальцев которой опять начала капать сила, расплываясь на вытоптанной земле серебристыми кляксами.
– Рад видеть… – прошелестела тьма. – Входите.
Спустя пару минут мы уже рассаживались в уютном прохладном зале. Дом-крепость отдавал пустотой, с нашего пути, из коридора, похоже, старательно убирались местные обитатели. Кроме Главы и пары смутных теней, оставшихся снаружи, я никого не заметила. И старалась не вчитываться в следы, оставленные молодыми Пьющими, еще недавно разгульно проводившими здесь каждые выходные…
Вздрогнув, вынырнула из провала, и внимательно уставилась на гладкое красно-коричневое дерево стола, за которым сидела, сложив руки, будто школьница-отличница.
«Невежливо!» – резко отчеканил в сознании голос Павла. Или Жерома… Кто из них больше занимался моим воспитанием, понять сложно. Оба вложили если не душу, то уж понятие точно.
Марина села по правую руку, нервно оглядываясь и терзая бахрому, бегущую по краю обитого богатой тканью стула. Павел расположился слева, хозяин – напротив. И все молчали, только моя подопечная громко
