— Зачем торопиться? Ответы придут сами собой.
Мюрьель не стала продолжать разговор и углубилась в чтение газеты. От нечего делать Мишель взял у нее страницу с кроссвордами и стал их разгадывать. Иногда мимо проходил Жером, бросал им несколько фраз и вновь исчезал в доме. И хотя в его словах не чувствовалось прежней теплоты, он все-таки казался менее напряженным, чем в последние дни. Скорее можно было бы сказать, что в мыслях он где-то далеко, а все, происходящее здесь, его не затрагивает.
Так прошла вторая половина дня, и они, естественно, приступили к обсуждению меню ужина. Им показалось странным, что Жером настаивал на исключительно изысканном меню, предлагая даже открыть экзотические консервы, которые трепетно хранил в погребе.
— Как вы смотрите на то, чтобы начать с гусиной печенки под соусом из белого вина и закончить утиными бедрышками и филе из птицы с бокалом бордо?
Конечно же, Мишель и Мюрьель согласились, но при этом оба испытывали чувство неловкости. Энтузиазм их друга был показным, и за его наигранным радушием что-то скрывалось.
— У меня к тебе единственная просьба, — продолжал Жером, обращаясь к Мишелю, — было бы хорошо, если бы ты приготовил картофель по-сарладезски10…
— Никаких проблем, при условии, что ты дашь мне гусиного или утиного жира.
Жером рассмеялся:
— Если ты таким образом надеялся выкрутиться, то тебе не удалось. У меня есть в погребе жир. Даже несколько банок.
Мишель еще долго сидел на солнце у бассейна, прежде чем закрыться на кухне, предупредив, чтобы его не отвлекали. К удивлению друзей, он заявил, что приготовление пищи является сокровенным актом, при котором необходимо полное уединение. На самом деле ему просто хотелось побыть одному. Такое часто случалось с ним во время расследования, когда он чувствовал необходимость отделить главное от второстепенного.
Когда Мишель принес сковороду, друзья встретили его радостными возгласами. Они уже уловили аппетитные запахи, доносившиеся из кухни.
— Если тебя уволят из полиции, ты, без сомнения, не останешься без работы! — воскликнула Мюрьель.
В отличие от предыдущих дней сегодня Жером был словоохотлив и остроумен в течение всего ужина. Он много говорил, рассказывал забавные истории из жизни клиники. Когда перешли к кофе, он первым коснулся темы расследования:
— Ну как, детективы, что вам удалось обнаружить на сегодняшний день?
Обескураженный поведением друга, Мишель на мгновение заколебался, но все же показал ему фотографии, сделанные на похоронах. Жером внимательно изучил снимки, особенно те, что касались Натали.
— И что?
Мишель указал ему на незнакомца, который находился рядом с Элен.
— Ты знаешь этого человека?
— Нет. Действительно нет…
— Ты уверен?
— Абсолютно. Но Элен должна знать, не так ли?
— Мы ее об этом спрашивали, — сказала Мюрьель, — но она тоже утверждает, что он ей незнаком.
— В таком случае… А кстати, почему вам необходимо его имя?
— Потому что он, по-видимому, связан с нашим делом, — объяснил Мишель.
— Ну, это не так важно, — заметила Мюрьель, наливая всем еще кофе. — Думаю, разыскать его будет несложно!
— Труднее, чем тебе кажется. Если этот человек не совершил никакого правонарушения, он нигде не зарегистрирован.
Вдруг Жером резко вскочил.
— Я чрезвычайно доволен нашим ужином, но теперь пойду спать. Последние дни я слишком много работал.
Мюрьель и Мишель запротестовали. Он еще достаточно молод! И если он попозже ляжет спать, это не скажется на эффективности его работы. Но Жером не хотел ничего слушать.
Когда он вышел, Мишель и Мюрьель замолчали.
Через широко распахнутое окно до них доносилось стрекотание сверчков, которое сливалось с шелестом деревьев у бассейна. Было тепло, но не душно.
Мишель решил смешать коктейль, Мюрьель между тем достала диск Трейси Чепмена и поставила его в проигрыватель.
— Только не очень громко, — попросил Мишель, услышав характерные щелчки кнопок телефона в гостиной. — Жером кому-то звонит!
Они сели вместе на диван и закурили.
— Скажи-ка, — спросила Мюрьель, — ты не возражаешь, если я немного покопаюсь в доме Эмиля?
— Как хочешь, но не думаю, что там можно еще что-то найти.
— Вероятно, ты прав, но я хочу быть уверена на все сто процентов.
— Это значит, мы с жандармами недостаточно тщательно проделали свою работу?
— Ну ты и подозрительный! Но вообще-то это так, вы могли упустить кое-что. Мужчины порой не обладают достаточной интуицией, чтобы найти тайник…
— О'кей! Но у тебя появилась какая-то мысль, верно?
— Да… Судя по талисманам, которые ты нашел, Эмиль был колдуном. Кроме того, его дом — единственное место, где мы обнаружили конкретные и неоспоримые улики, связывающие это дело с колдовством. Думаю, там можно найти и другие подсказки, которые выведут нас на верный путь.
— Какие же?
— Посмотрим…
В этот момент раздался телефонный звонок. Жером снял трубку. Чуть позже он заглянул к ним.
— Это тебя, Мишель.
Инспектор подошел к телефону. Звонила Ноэми. Она приглашала его и Мюрьель приехать к ней завтра около полудня. Поскольку это вызвало удивление, она объяснила, что хочет сообщить им дополнительную информацию, и положила трубку.
Когда Мишель пересказал этот разговор, Мюрьель заулыбалась:
— Ну наконец-то дело сдвинулось!
Они не спешили идти спать — сидя на диване, они слушали музыку, пили вино, иногда обменивались одной-двумя фразами, избегая смотреть друг на друга, как будто брошенный взгляд мог иметь какие-то последствия…
Наконец, сраженные усталостью, Мишель и Мюрьель решили разойтись по комнатам.
Около трех часов ночи в доме раздались крики. Мишель проснулся. Все его чувства были напряжены, сердце отчаянно билось. Прошло несколько минут в полной тишине. Решив, что шум ему померещился, он заснул было снова, но крики возобновились с новой силой. На этот раз инспектор включил свет, вскочил с постели и, прихватив пистолет, вышел в коридор. Мюрьель в мужской пижаме стояла возле его двери с озабоченным видом.
— Что это?
— Не знаю, мне кажется, шум доносится снизу. Пойду посмотрю…
— Я тоже, только накину что-нибудь!
Войдя в гостиную, Мишель зажег свет. Все, казалось, было в порядке. Он подумал, что ему все приснилось, но вдруг услышал стенания, доносившиеся из комнаты Жерома. Он подошел к двери вместе с Мюрьель.
Стоны становились все громче. Мишель резко распахнул дверь и включил свет: Жером лежал поперек кровати, обливаясь потом и вытаращив глаза, будто ему привиделось нечто ужасное.
Пока Мюрьель закрывала окно, выходящее в сад, Мишель попытался привести Жерома в чувство:
