- И давай решай, с кем тебе лучше. С Зойкой или с женой. Развели, понимаешь, двойную мораль.
- Что?! Не понял...
Сон окончательно слетел со следователя.
- Ты соображаешь, что говоришь?
- Очень даже соображаю.
Адвокат повесил трубку и тут же набрал Мишу Калинкина. Услышал его заспанный голос.
- Мишка, что ты там за принцессу приволок?
- Какую принцессу? Кто это?
- Не узнал? Так я тебя за растление малолетних посажу.
- А, это ты... Чего ночью?
- Женись, Михаил. Срочно женись. Нечего разводить двойную мораль.
- Какую мораль?..
Какую мораль, Миша в эту ночь так и не узнал, а Гордеев повесил трубку и искренне удивился, до чего же он опьянел. Нет, этот парень из Владимира кремень. А что? И они в свое время... Но сколь ни силился, не мог вспомнить ничего героического из времен своей службы в армии. Удивился этому факту и даже обиделся неизвестно на кого. Неужели так и сгинет, не совершив ничего в жизни. Ни жены, ни детей. Дерево где-то растет, что на субботнике посадил. Диссертацию даже не защитил. Хотя и не подличал... А то, что невинных защищал? Что не позволил совершиться судебной ошибке. Может, и спас чью-то жизнь. Найдя в этом некоторый резон и успокоение, Гордеев сам не понял, как склонил голову на кожаный валик и уснул с блаженной улыбкой. Все-таки ему хватило.
Поэтому, когда появился с бутылкой гонец, адвокат уже сладко почмокивал. Эдуард прикрыл Гордеева пледом, пошел на кухню, достал из холодильника закусь и сел один на один со своими мыслями и прозрачной. О чем думал, известно только ему.
Глава 35.
В последние дни у Бориса Антоненко дела по службе складывались самым замечательным образом. Перед аттестационной комиссией он успел-таки отовсюду собрать все нужные представления, в которых говорилось о честности, принципиальности и высокой квалифицированности следователя Антоненко. И был абсолютно уверен в положительном исходе расследования его службы. Руководство очень вовремя отметило и оценило его за прежние заслуги. Начальник следуправления сегодня вызвал и, видимо еще храня в памяти прежние неприятности, особенно как-то, отечески похвалил на оперативке. Перед всеми подчеркнул свое доброе отношение.
С отъездом несчастной Зойки на дачу к матери Гордеева постепенно устаканилось и в семье. Ничего не объясняя жене, назвав все 'горящей путевкой', Борис отправил дочку в лагерь. И только он сам да еще одна верная тетка из отдела кадров, которая помогла с путевкой, знали, что этот лагерь находится на Азовском море. Под Мариуполем. Из служебного кабинета Антоненко каждый день звонил туда, справлялся. Пока ничего... Тьфу, тьфу, тьфу. Хотя, честно говоря, еще не известно, что опаснее: тут оставлять созревающую девку или безнадзорно отпускать в лагерь? Девка-то в этом году будто с цепи сорвалась! Одни шмотки на уме, танцы, мальчики...
Жену тоже хотел было спровадить подальше. Но та, как всегда обуянная беспочвенной ревностью, уперлась, как нарочно. И Борис решил про себя, что, раз уж она так настаивает, пусть разделит тревожную судьбу законного супруга. Ей будет полезно. Для смягчения характера. И обогащения жизненного опыта.
Обменные дела повисли. Лето. Полный штиль. Большинство народа, которое могло бы или хотело улучшить свое квартирное положение, ускакало на море. Или прохлаждается на дачах.
Вот и Мишка. Ту девицу, которую он объявил перед старушками своей невестой, уже поменял. Как говорит, одну крупную на двух помельче.
- В жару, - говорит тертый калач Мишка, - женщины должны быть мелкие и худенькие. Чтоб не потели. А крупные бабы, мягкие и горячие, особенно хороши под Рождество! И в крещенские морозы!
Эти две его летние мелкие девчушки, как русалки, защекотали нашего 'народного' артиста и уволокли 'на дно' - дома уже третий день не ночует.
- Тяжела и неказиста жизнь народного артиста! - Борис с удовольствием вспомнил Мишкину поговорку.
Но применил ее по отношению к себе. Потому что никак не мог решить, куда же сегодня отправиться, где приятно провести вечер? Не домой же идти в такую рань? В самом-то деле! Еще нет и десяти! Светло!
В конце концов победила идея прошвырнуться по бульвару. В надежде на приятные случайные знакомства.
На Сретенке посидел в кафешке, выпил пивка. Но, увы, ничего стоящего и подходящего.
'Старею, - печально подумал Борис, - еще недавно мне нравились практически все девки подряд. А теперь... Эта слишком молода, эта стара... У этой ноги не такие... У той груди отвислые... А эта с хахалем. Увы! Раньше меня не беспокоили такие мелочи. Старею'.
В грусти он вышел на свежий воздух и медленным шагом направился вниз по бульвару в сторону Трубной площади, планируя посещение общественного туалета. После пивка-то.
Но! Навстречу, радостно улыбаясь, торопился бывший однокурсник, а ныне коллега Юрки Гордеева - адвокат Поломаев!
- Какая встреча! - закричал он метров за пять. - Борис! Я так рад тебя видеть! Сегодня у меня самый счастливый день в жизни! Ты не представляешь, что со мной случилось! Я хочу угостить тебя шампанским! Только не спрашивай ни о чем! Я ничего не скажу! Я буду нем, как рыба! Ты хочешь пойти в 'Узбекистан'?
- Да нет, Толя, я домой иду. Уже поздно. Жена заругает. У тебя есть семья?
- Теперь будет! Теперь у меня все будет! Боря, я самый счастливый человек. Просто не верится, что простому смертному может так повезти. Только - молчок! Пошли, выпьем хоть пива! Меня так и распирает! Были бы крылья! Я бы взлетел к самому солнцу!
- Ну тогда понятно. Пошли на Цветной. Там и пива выпьем. Только, чур, уговор - не больше часа!
- Заметано! Боря! Когда-нибудь я расскажу тебе про свои злоключения. Как мне все завидовали, считали везунчиком. А на самом деле... Под маской шута скрывалась колоссальная трагедия. И вот сегодня! Занавес упал! Финита ля комедия!
- Ты при деньгах?
- Я всегда при деньгах! - гордо заявил Поломаев. - Разве ты не знаешь?
- Нет.
- Я же на картотеке стоял.
- У кого?
- Теперь не важно.
- Раз ты богатый, как Буратино, тогда веди меня на Сретенку. Там есть чудный ресторанчик! Милые барышни, добряк хозяин. Старый армянин. А какие вина у него! Ты таких и не пробовал никогда!
- Это далеко?
- Вот поднимемся, и все!
Они направились в переулок.
В темноте Борис первым заметил на черном асфальте красную точку лазера.
- Наверное, дети балуются лазерной указкой, - сказал он испуганному Поломаеву совершенно спокойным голосом, ничем не выдавая своего волнения.
- Ты так думаешь?
- Толя, сейчас мы будем проходить подворотню. Только ты не волнуйся, он локтем подтолкнул Поломаева, когда красная точка заползла на его ногу. Пока прицел на асфальте, нам не страшно. Они просто пугают. Это меня. А ты уходи. Уходи через подворотню. И запомни, если вдруг чего: мне угрожали. Не знаю кто. По делу Игнатьева Игоря. Я тут нарыл всякие дела. Списки офицеров. Все у меня в сейфе. Они оружием торговали. И медикаментами. В Чечне! А теперь... Они хотят, чтобы я засадил невиновного парня. Игнатьева. Гордеев в курсе. Ему тоже скажи. Запомнил?
- Прости меня, Борис, - Поломаев обреченно свесил руки и остановился посреди тротуара. - Это за мной. Точно! Сегодня застрелили моего авторитета. Я сдуру подумал, что вот оно, мое счастье, - освободился.
