– Надо бы сразу… А мы, цари природы…
– Точные науки не всегда…
– Кто мог подумать?..
– Сюрприз!
– Они нам уже поднесли не первый…
Он с трудом поднял тяжелые веки. Все тело казалось настолько тяжелым и непослушным, что на миг даже мелькнула дикая мысль, что он каким-то чудом оказался в Большом Мире.
Люди бродили тощие и бледные, как уэллсовские морлоки, только Дмитрий годился позировать для плаката о строителях коммунизма, Буся на его плече тоже был сыт и румян, а ксерксы носились из лагеря в лес и обратно, как черно-красные молнии. Кто-то заявил, что «Дима» и «Саша» – слишком неуважительно по отношению к спасителям, надо бы их по батюшке, заслужили, а ведь совсем не загордились, настоящие скромные герои.
Енисеев поднялся, вполуха слушая почтительные клички, одна другой ярче. Всех еще терзали спазмы, но на шуточки сил хватало. Морозов был бледным до синевы, много и часто пил, однако голос его был таким же могучим и авторитарным:
– Товарищи, поздравляю с благополучным завершением первого серьезного испытания…
Овсяненко еще не поднимался. Енисеев осмотрел себя с брезгливой жалостью. Истощенный, страшный, но хуже всего – суставы воспалились, распухли, проступали сквозь тонкую кожу ярко-красными шарами.
– В нашей крови остались гипопусы, – рубанул Морозов. – Все поняли? За подробностями – к Евжабию Владимировичу. Добавлю, что в поганых условиях часть клещей не дохнет, а принимает форму, которой не страшны морозы, жара, яды, радиация… Как их добыть, решим по возвращении. Пока что приказом по экспедиции обязываю пользоваться феромоном наших полноправных членов: Дмитрия Алексеевского- младшего… или старшего? – и Александра Фетисова. Конечно же, старшего.
Страшноватые звери станут любимцами, подумал Енисеев с усмешкой. Заласкают, закормят. Даже Цветкова решается трогать муравьев за сяжки, Диме какого-то клопика предлагала…
Метаболический вихрь, здоровье, боевой дух – на следующие сутки вернулась прежняя форма практически у всех. Только у Овсяненко суставы остались вздутыми, словно галлы на тонких веточках. Ненавидевший роботизацию, сам стал похож на карикатурного робота с шарнирами на месте соединения конечностей.
– Это надолго? – спросил Енисеев с неловкостью.
Овсяненко рассеянно покосился на руки:
– Кто знает… Да и важно ли? Боль ушла, а косметика… Оставим ее женщинам. Я уже отженился, у детей есть собственные семьи. Я давно уже не тело, а та чахлая душа, что теплится внутри… Впрочем, даже в молодости особенно не гонялся за футлярами.
Дмитрий услышал, сказал громким бодрым голосом:
– Что нам футляры, когда мы здесь видим друг друга насквозь!
Пока валялись без сил, болели, выкарабкивались, в лагере похозяйничали местные. Что-то утащили, попортили, остальное переворотили. Полдня выгоняли непрошеных жильцов, что пробрались в гондолу, сплели сети, отложили яйца. Некоторые даже начали делать запасики, превратив пару отсеков в кладовочки.
Енисеев гонял, подталкивал, самых упрямых обезвреживал липучкой и выносил за пределы лагеря. Туда уже стягивались хищники. Изгнанники попадали в лапы богомолов, пауков, на бездомников бросались, в них стреляли, кольцо вокруг лагеря стягивалось туже.
Морозов нервно поглядывал на кишащие зверьем заросли, торопил:
– Надо улетать сегодня! Раздразнили! Если им добычи не хватит…
– Здесь народ такой, – поддакивал Хомяков. – Всяк гребет в пасть, никакой тебе, как говорил Карл Маркс, политики сосуществования. Одно слово – сяжечники!
– Евбрякий Владимирович, – сказал Морозов настойчиво, – давайте проследим, чтобы завтра на рассвете отбыли!
– Лучше с первым солнышком, – попросил Енисеев. – Иначе мы будем двигаться как замерзающие мухи.
Морозов поколебался, затем лицо его потвердело:
– Нет. Вылетим даже до рассвета. Как раз… в этих экстремальных условиях отработаем старт в ночных условиях. И с ослабленным экипажем. Евгоблий Владимирович, мы не в туристическую прогулку вылетели! Мы все сейчас – испытатели.
ГЛАВА 19
Эту последнюю ночь почти не спали, готовились к взлету. Енисеев, к своему удивлению, увидел среди наиболее активных Цветкову. Она таскала тюки, расправляла ткань мешка, помогала Дмитрию тянуть гарпунную стрелу из мегадерева. И вообще она с готовностью бросалась выполнять любое распоряжение типа «подай-принеси», всякий раз попадаясь Енисееву под ноги.
В очередной раз, едва не сбив с ног, – темнота, спешка! – она ухватилась за него, видимо, чтобы удержаться, сказала заискивающе:
– Евземлий Владимирович! А ведь если бы человечество появилось здесь, оно бы никогда не стремилось к звездам. Верно?
Енисеев невольно задрал голову. Над ними проплывали темные тени, сгустки, несведущий принял бы за облака или тучи. Как и любой житель Малого Мира. Но они пришли из Большого, все просто знали, что на
