– Так ты ж вроде должен чинить зло, – удивился Олег.
– То другим, – объяснил Иаред. Он начал пятиться, стараясь делать это незаметно. – Но не себе, родному, любимому… Нет-нет, играть не стану.
Томас, уже одетый, переводил взор с одного на другого:
– О чем вы?
– Можешь даже пользоваться чарами, – разрешил Олег. – А я не буду.
На лице Иареда проступило колебание, он еще раз посмотрел на рыжеволосого, поймал взгляд зеленых, как трава, глаз, сказал еще поспешнее:
– Нет!.. Но я помогу, если что хотите. На что хотели играть?
– На коней, – ответил Олег и добавил: – Для начала. Мне любого… из рожденных в лаве, а Томасу милее тот, прежний. Как память, что бьют не тех, кто играет, а кто проигрывает.
Иаред попятился, исчез в клубе дыма с воплем:
– Достану!.. Но играть не буду!
Олег проводил его плотоядным взором, в котором было сожаление:
– А жаль… Я бы под орех, голышом бы, он у меня не то что коней… самого бы поставил… гм… ладно, забудем.
Томас с наслаждением развел плечи, подвигал лопатками. Доспехи как влитые, даже вмятины исчезли. Ремни поскрипывают, перевязь плотно охватывает плечо и грудь, тяжелый меч надежно закреплен за спиной. Ноги упрятаны в железо, теперь сколько угодно спотыкайся, пальцы в кровь не собьет.
Глава 17
Луна выползла из-за туч, мертвенный свет залил острые, как зубы волка, камни. Мир был гол и страшен, Томас смотрел исподлобья, набычившись, рука дергалась к рукояти меча.
Два красных коня с большой высоты неслись в их сторону быстро, крылья уже не хлопали, а только сдерживали напор встречного ветра, гасили скорость. Оба коснулись земли в сотне шагов, дальше не скакали, а тормозили всеми четырьмя, из-под копыт с шипением взвились целые снопы оранжевых искр. Крылья трещали, но оба коня остановились прямо перед Томасом и Олегом.
– Быстро, – сказал Олег напряженно. – Своего коня ждешь?
Он к чему-то прислушивался, Томас поспешно полез на другого коня, запутался в незнакомом стремени, едва не упал, а вдали уже возник тяжелый гул, земля начала вздрагивать. Сильная рука ухватила Томаса за шлем, он вскарабкался в седло, сарацинское по виду, над ухом свирепый голос Олега гаркнул:
– Иаред, ты здесь?
– Здесь, господин, – раздался смиренный голосок.
– Заглядывай при случае. Я твой должник!.. Да и сыграем… надеюсь.
Он повернул коня, ударил пятками, тот завизжал от неслыханного оскорбления, дико завращал глазами. Томас даже отшатнулся, когда рядом крылья ударили с такой силой, что раздался хлопок, будто гигантским кнутом распороли полотно. Тугая волна едва не сбила с седла, а конь с каликой прямо с места прыгнул в воздух. Красные крылья били часто и мощно, но уносился с такой скоростью, что Томас в страхе дернул поводья своего коня:
– Ну, быстрее же!.. Вон у тебя какие крылья!.. Ты ж короля все-таки несешь, а не черта горбатого… Неужто допустишь, чтобы тебя обогнали?
Конь оскорбленно фыркнул. Томас едва успел пригнуться и вцепиться крепче, как мощным толчком вжало в седло, будто он спрыгнул на него с огромной высоты, на голову и плечи обрушился плотный, как мешки с песком, воздух.
Если бы не доспехи, успел подумать, встречный ветер растерзал бы в клочья. А так только в щели врываются острые, как ножи, струи воздуха, в голове под шлемом свист, что превратился в комариный писк. Потом снова загудело, как шмель, наконец Томас сумел открыть слезящиеся глаза.
Они неслись по длинной дуге вверх, а вниз уходила отвесная черная с коричневым стена. Изредка вспыхивало, словно лунный свет отражался в блестящих гранях драгоценных камней, слюды или угля. Слева несся, часто хлопая по воздуху крыльями, ярко-красный конь с Олегом на спине.
Томас проследил за ним взглядом, понял, куда летят, осмелился пришпорить коня. Тот захрипел, крылья застучали, как у ветряной мельницы под ураганом, седло заскрипело, сдвигаемое могучими мышцами, далекий уступ начал приближаться.
Томас сжался, за дерзость можно поплатиться, но копыта с грохотом опустились на выступ, рядом замелькала отвесная стена. Затошнило от мелькания, он вцепился в седло и едва не зажмурился, а когда стук копыт почти умолк, открыл глаза и поспешно соскользнул с коня.
Сверху обдало ветром, конь калики обрушился рядом, пробежал, гася распахнутыми крыльями встречный ветер. Томас крикнул:
– Я обогнал!
– Что? – вскрикнул калика.
Глаза его были дикие. Он соскочил, стегнул обоих коней. Заржав от обиды, сорвались с уступа и долго падали. Томас скорее угадал, чем увидел, как в полной тьме расправили крылья.
– Да быстрее же, – крикнул Олег с досадой, – черепаха ты железная!
Томас всхрапнул от оскорбления, как конь, а калика юркнул в малоприметную щель, послышался шорох, оттуда выкатились мелкие камешки. Томас с разбегу едва не застрял, щель ведет круто вверх, пришлось карабкаться на руках и коленях, сверху тоже часто срывались потревоженные камешки, звонко били по железу шлема, начало звенеть в ушах, и он подумал люто, что подобно закоренелому язычнику
