Томас ахнул:
– Да когда это будет?
– Оглянуться не успеешь, – заверил Олег. – Вроде вчера здесь рыбину поймал, во размером! От рыла до хвоста в полсажени, а от хвоста до морды и вся сажень…
Он впал в глубокое раздумье, шагал почти как деревянная кукла, морщины на лбу стали глубокими, как ущелья. Томас злился, идут спасать Яру, не в соседний замок на пир, а в преисподнюю, а этот ломает голову, как остановить песок, как будто кто-то может остановить, кроме Господа, а пути того неисповедимы, что хочет, то и делает…
– Чертов мир, – выругался Олег внезапно. – Был бы я богом, все же сотворил бы получше!
– Не богохульствуй, – бросил Томас строго. – Господь знал, что творит.
– Да, но мог бы посоветоваться… Я бы ему подсказал.
Томас не понял, так странно шутит калика или же всерьез, сказал еще строже:
– Господь знал, с кем советоваться!
– С кем же?
– С ангелами, конечно, – бросил Томас победно. – Они носились всюду над хлябями, все видели, обо всем докладывали, как верные стражи.
Земля звенела под сапогами, Томас чувствовал твердь, и это наполняло душу уверенностью. Стали попадаться даже кустарники, калика заметил один попышнее, свернул, и Томас догадался, глядя на темнеющее небо, что там и заночуют.
В сторонке два оленя и три козы что-то жадно лизали из ямки размером в две человеческие ступни. На приближающихся людей косили испуганными глазами, но их розовые языки шлепали по мокрой земле до последнего мига, когда оставаться стало уже совсем страшно.
Томас даже взялся за рукоять меча, остро сожалея, что нет арбалета. Была бы свежая оленина к той снеди, что поделились с каликой бедуины. Животные разбежались, но, когда Томас оглянулся, снова осторожно приближались к ямке, поглядывая вслед испуганно-настороженными глазами. Он покосился на ямку, фыркнул. Меду туда им налили, что ли…
– Или соль рассыпали, – буркнул Олег равнодушно. – Козы больно соль любят лизать. Я знавал охотников, что ленились за оленями бегать, а клали глыбу соли и прятались за кустами.
Томас возмутился:
– Какие же это охотники? Странные ты речи ведешь, сэр калика.
– Ты прав, – согласился Олег. – Мерзавцы.
Куст зеленел лишь один, гордый и красивый, а сухих торчало в обе стороны на милю. Как и среди людей, успел подумать Томас. Он собрал сухих веток достаточно, чтобы сжечь всех красивых ведьм Британии, а калика умело развел костер. Когда Томас вернулся с последней охапкой, на прутьях уже жарились широкие ломти мяса.
Небо выгнулось угольно-черное, такое не увидишь в туманной Британии, зато звезды высыпали яркие, крупные, как яблоки, синие и голубые, попадались даже красноватые. От их зловещего подмигивания у Томаса вставали волосы на загривке. Он складывал пальцы крестом и, стараясь делать незаметно для калики, поплевывал через левое плечо.
Случайно он перехватил пытливый взгляд калики. Тот тотчас же взглянул в сторону, но Томас уже ощутил ту незримую дрожь в теле, что говорит о затаившемся вблизи звере, готовом к прыжку.
– Олег, – сказал он настойчиво, – мы – мужчины. И не должны скрывать друг от друга. По крайней мере здесь. Когда одной ногой уже в могиле, а вторая… почти тоже там.
Олег ответил вяло:
– О чем ты?
– Я же вижу. Ты смотришь на меня как-то странно. Скажи, что ты увидел?
Олег буркнул:
– Тебя вижу. Злого и потного.
– Олег, – сказал Томас предостерегающе, – у тебя такие глаза становились дважды. Оба раза заглядывал в грядущее. А сейчас ты заглянул… а затем на меня. И в твоих глазах было… я бы сказал, что жалость, если бы хоть на миг подумал, что тебе такое чувство знакомо… Что ты увидел?
Олег отмахнулся:
– Да ерунду всякую.
– Что именно? – настаивал Томас.
– Да ерунду, – повторил Олег.
– Что?
– Я ж говорю: ерунду.
– Олег, скажи. Иначе я буду считать себя оскорбленным до конца дней.
Олег с неохотой выдавил:
– Когда говорю: ерунду, то она и есть ерунда. Не увидел я такого короля, как Томас Мальтон. Ни в Британии, ни во Франции, ни вообще где-то… Заглянул даже к сарацинам, но и там твои следы песком занесло. Правда, там вообще от крестоносцев даже костей не осталось… Пока голова не разболелась, я
