промежуточным. И это значит, что пора собирать бригаду. А то как-то некрасиво получается: бригадир есть, а бригады нет. Мне нужны помощники. От тебя, паразита, ведь никакого толку, одни убытки. Впрочем… я дам тебе еще один шанс реабилитироваться. Может, тебе все-таки удастся оправдать свою стоимость. Или хотя бы ее часть. Все объясню потом, а пока давай неси чай. И попроси у папаши хлеба, масла и сыра.
Чаепитие затянулось до полуночи. После трех чашек Мамай разрумянился и заметно подобрел. К завершению ужина он уже ценил чернокожего приятеля никак не меньше десяти долларов. Кроме сахарницы и тарелки с печеньем перед ним стояла наполовину опустошенная банка с абрикосовым вареньем, на которую Потап взирал уже с некоторым отвращением.
— С детства люблю сладости, — говорил он, устало откинувшись на спинку стула. — Когда я наконец добуду эту золотую болванку, буду жрать только пьяную вишню в шоколаде, ассорти такое есть.
— А я люблу груши свежие, — мечтательно произнес африканец, — и женщин, бэлих. Когда ты добудешь эту золотую больванку и дашь мне мою маленькую часть — сразу заведу себе жену с белой кожей.
— Ну, твою маленькую часть мы обсудим позже, а вот нужная тебе женщина у меня на примете имеется. У нее этой белой кожи — видимо-невидимо. На четверых хватит. За ночь не обтротаешь. Я вас познакомлю. Да ты ее и сам должен знать. Дежурную из гостиницы помнишь? Элен! Во, она самая. Кстати, ты, кажется, тоже поразил ее воображение. Но только, чур, до разрешения вопроса с мэром никаких серьезных шагов не предпринимать. Ты должен беречь себя для дела. Но — тсс! Тише! По-видимому, дела финансовые заботят не только нас. Слышишь? За стенкой… Это соседи. И, судя по суммам, которыми там оперируют, они нас обскакали.
Старатели вскочили и на цыпочках приблизились к стене, надеясь подслушать разговор. Слова сливались в сплошной гул, и их нельзя было разобрать. Наиболее отчетливо слышались числа. И числа были невероятные, известные только астрономам.
— У меня такое ощущение, — ехидно заметил Мамай, — что эти молодожены связывают свое будущее с нашим кладом. Эй! — позвал он, стукнув три раза кулаком в стену. — Э-эй! Тумаковы! Эдуа-ард! Не могли бы вы дать небольшой кредит двум бедным студентам?
— Какая сумма вас интересует? — крикнул в ответ Эдька после короткой заминки.
— Пары тысяч нам хватит, — резвился Потап.
— Ваши условия?
— Нам, студентам, положены льготы! Мы надеемся на скидку!
— Вообще-то я буду давать под двадцать процентов в месяц, но вам, как льготникам, одолжу под десять.
— Мы вам очень признательны! Когда можно получить?
— Заходите в марте, после пятнадцатого, когда откроется филиал нашего банка.
— Угу, зайдем, — буркнул Потап, укладываясь. — Гена, я рад за тебя, ты не самый последний идиот в этой квартире.
Такого же мнения придерживалась и Натка.
— Ты что! — нападала она на мужа. — Десять процентов! Взял хотя бы пятнадцать!
— Молчи, — огрызался глава семейства, — нельзя отпугивать клиента сразу. Вот смотри, десять процентов от двух тыщ — это двести. А за пять месяцев будет тыща чистого дохода. Поняла?
— И тогда мы купим мне шубу, — вставила она, — норковую.
— Нет, песец лучше носится, у него ворса длиннее.
— А норка богаче!
— А песец лучше.
— Нет, норка!
— Нет, песец!
— Козел.
— Если будешь оскорблять — останешься без шубы, — пригрозил Эдуард.
— Как это — без шубы? Ты будешь в кожаном плаще, а я без шубы? Фигушки!
— Зато у тебя сапоги есть ботфордовые.
— А у тебя — часы японские!
— А у тебя — свитер ангорковый.
— А у тебя — два золотых перстня!
— Хорошо, куплю тебе кольцо.
— Нет, лучше кулон и серьги комплектом.
— Жирно тебе комплектом.
— А тебе два перстня жирно!
Эдька перевел дух:
— Ты меня разоришь со своими замашками. Все женщины — невозможные люди. С ними нельзя вести никаких дел.
— А ты чем богаче, тем жаднее становишься.
— Я думаю о нашем сыне, нужно обеспечить его будущее.
— У нас не будет никакого сына. Я тебе сто раз говорила.
— Почему же?
— Потому что мне нравится имя Диана, а так можно назвать только девочку.
— Если тебе так хочется, то давай назовем сына Дианом.
— Такого имени не бывает.
— Бывает.
— Не бывает!
— Слушай! Давай работать, — призвал супруг. — Нa чем мы остановились?
— Последняя сделка была с коромыслами. Мы купили миллион коромысел.
— Да? И куда мы их будем девать?
— В Москву, Петербург и Харьков.
— Почему туда?
— Вот идиот! Ты хоть раз там видел в свободной продаже коромысла?
— Нет.
— Ну вот! А почему? А потому, что они там в дефиците. Нужно заполнить пустую нишу, пока другие нас не опередили.
— Говори тише, а то соседи подслушают.
Деньги вновь потекли рекой. На продаже коромысел в многомиллионных городах Тумаковы нажили еще одно состояние. Бедные студенты спали, не подозревая, что есть куда более прибыльные виды деятельности, чем поиски клада.
Глава 4. Подпольный обком действует
Ночь была темная и подозрительно тихая. Именно в такие ночи обычно происходят тайные заговоры, совершаются кражи и другие противозаконные деяния. Изредка из-за облаков осторожно выглядывала луна, оценивала обстановку и тут же пряталась обрано. Дремали в будках сторожевые псы и, спасаясь от холода, усердно дышали себе в брюхо. Вяло поскрипывали деревья. За каждым столбом мог стоять грабитель. Как это часто бывает в таких случаях мороз крепчал. Неизвестно, какая часть населения Козяк в эту ночь спала, но точно известно, что как минимум шесть местных жителей и двое приезжих бодрствовали.
На перекрестке улиц Ярмарочной и Фундаментальной маячила чья-то тень. Она перемещалась зигзагами, переходя от одного угла к другому и оставляя на снегу хаотичные узоры. Когда из-за облака в очередной раз выползла луна, ее прищуренному оку уже представилась плотно утрамбованная площадка. Таинственный незнакомец остановился на углу, попав в салатовый свет фонаря. Потоптавшись на месте, он
