Черные как трубочисты от своей дымовой завесы, Зубан и Голован, услышав про мытье, моментально выскочили наружу и отправились на пост, но далеко не пошли, устроив свой пост рядом с беседкой, а потом по очереди то и дело прибегали, чтобы в который раз взглянуть на свою пленную. Наконец Перфишка взял веничный огрызок, рассмотрел со всех сторон, будто собрался из него стрелять, и выискивал, какую тут нужно нажать штуковину, чтобы выстрелило, несколько раз провел им по полу, без толку перегоняя мусор с места на место.
— Безрукий! — воскликнула пленная, выхватила у него веник и мигом вымела из штаба весь сор наружу. Шурка не возражал, считая, что такое занятие для пленных — в самый раз.
А она опять села, сказав:
— Мне у вас нравится… Но больше у меня огрызков тут не раскидывать!..
Рядовой Дед, который, доев яблоко, уже размахнулся, чтобы запустить огрызок куда попало, испуганно взглянул на нее и зажал свой огрызок в кулаке.
Шурка приступил к допросу, прохаживаясь с блокнотом в руках по штабу, потому что его командирское место нахально заняла пленная.
— Значит, так… Фамилия, имя, отчество?
— Привет! — дерзко ответила пленная. — Так я и стану говорить! Вот так новости!
— Выясним… — пробормотал Шурка, делая в блокнотике загадочную пометку. — Это мы выясним… А также — какая насчитывается численность «кирпичей», их военные планы… и прочее!
— Сто раз тебе говорить! Я к ним не отношусь! Я сама живу! Балда!
— Раз по-хорошему не сознаешься, можем по-другому… — запугивал ее Шурка, но пленная не дрогнула.
— По-другому только фашисты делают! — заявила она. — Это они пленных мучают! А вы фашисты, что ль?
— Нет, что ты… — смутился Шурка. — Мы пленных никогда не мучаем… У нас им хорошо… Все довольны! — И, чтобы подтвердить правоту своих слов, приказал Перфишке: — Перфильев! Не видишь — пленная уже все яблоки поела? Принеси ей… побольше!
— На, и огрызки выкинь! — добавила пленная, которая чистоплотно складывала огрызки прямо на разостланную карту. Это была карта настолько секретная, что даже сам командующий не всегда мог в ней разобраться: на вид кажется, что просто разные каракули и вилюшки там изображены, а на самом деле это удары по позициям «кирпичей» с фронта, с тыла, с флангов и со всех других сторон. Забрав огрызки, Перфишка ушел, а в дверях замаячили Зубан и Голован, которые с таинственным видом махали командиру руками, вызывая его выйти наружу.
— Караульте тут, чтобы не убежала! — распорядился Шурка и вышел к разведчикам, которые, оказывается, имели важное сообщение.
— Это знаешь кто? — зашептали они. — Наташка!
— Напротив больницы они живут!
— Домик желтенький!..
— Гуси у них!..
Объявив разведчикам благодарность за бдительную службу, Шурка вернулся в беседку довольный. Ведь этих военнопленных только с виду интересно в плен забирать, а свяжись — так хлопот не оберешься! Ловить их трудно, держать негде, а отпустить жалко: жди потом, когда другой поймается… Но теперь все разъяснилось, и пленную, хочешь не хочешь, а нужно отпускать, как взятую по ошибке.
— Значит, не желаешь сознаваться? — обратился он к пленной. — Ну и не нужно! Мы про одну личность и так знаем: кого Наташкой звать, местожительство желтенькое! С гусями!
— Откуда знаете? — удивилась Наташка.
— Нам все известно! — торжествовал Шурка. — Согласно разведданных!
Тут явился Перфишка с яблоками и сразу ляпнул:
— Знаете, что я придумал? Ее можно у «кирпичей» на заслонку обменять! Мы им — пленную, а они нам пускай заслонку обратно отдают! Ну как, хорошо я придумал?
Домовитый Перфишка потерю заслонки переживал сильнее самого хозяина, потому и придумал такой план — очень интересный, если, конечно, «кирпичи» согласятся отдать заслонку за не известную им пленную…
Но сама она вдруг заупрямилась и капризно воскликнула:
— Вот еще! Стану я вам на какую-то заслонку обмениваться! И не ждите! А какая это заслонка? Зачем она у «кирпичей»?
— Настоящая, из печки вынута, взамен щита… — начал разглашать военные тайны Перфишка, но Шурка ему не дал:
— Не разбалтывать!
Однако девчонка уже успела все сообразить и злорадно захихикала:
— А я и так поняла! Теперь вам влетит от матери!
— Не влетит… — буркнул Шурка. — До зимы далеко, а летом она печку не топит…
Сделав в блокноте кое-какие пометки, он объявил:
— Значит, ты признана невиновной… к «кирпичам» непричастна и можешь быть свободной!
Но пленная продолжала сидеть как ни в чем не бывало.
— Чего расселась? Слышала, что говорю?
— Что?
— Свободной можешь быть! Значит, иди куда хочешь!
— Вот так новости! — с возмущением тряхнула косичками пленная. — Какие-то вы прямо… То в плен тащат, то обратно прогоняют, ничего не поймешь! Не пойду вот! Девочек, если хотите знать, вообще ниоткуда насильно не прогоняют, это невежливо! Сначала вот босоножек почините — ремешок порвался, когда с вами боролась… Были бы настоящие мальчишки, давно бы починили!..
— Сапожники тут тебе… — заворчал Шурка, но опять вылез Перфишка, мастер на хозяйственные дела:
— Починим! — заверил он, взглянув на порванный ремешок. — Пара пустяков! Сейчас принесу иголку и дратву!
И убежал.
— Чините где-нибудь еще! — предупредил Шурка. — В штабе не место!
— Почему? — допытывалась пленная.
— Будет секретное совещание… при закрытых дверях? Только мы с моим начштаба, больше никто! Всем посторонним выйти!
Бойцы потянулись к выходу, одна пленная продолжала сидеть.
— Дежурный! — позвал командир, — Дедов и… еще кто-нибудь! Удалить ее из помещения!
Дед и Роман схватили девчонку под руки и потащили из беседки, хоть она сильно упиралась и хотела кусаться.
В штабе остался только командующий и его начштаба Калиныч, которые закрыли за девчонкой дверь и начали совещание.
— Вот навязалась! — пожаловался Шурка, садясь на свое освободившееся место. — Беспорядок тут развела!
— И зачем только брали… — поддакнул начштаба.
— Ну-ка выгляни… Может, ушла?
Калиныч осторожно выглянул в просвет между листьями дикого винограда, увивавшего беседку:
— Нет… Сидит на скамейке…
— А наши?..
— Около нее стоят… Зубан с Голованом малину рвут — ей, наверное… А Перфишка туфлю зашивает…
Посидели, помолчали. Потом командующий сам выглянул: она что-то рассказывала, а остальные слушали развесив уши.
— Агитацию проводит… — заворчал Шурка. — Как бы ее прогнать?
— А просто: «Иди отсюда!» — посоветовал начштаба.
