— Так точно! — Апостолов вынул из сумки телеграммы.
— Вручите их адресату, — просмотрев телеграммы, Владимиров вернул их курьеру.
Солдат съел сухую лепешку, запил ее лимонадом и, поблагодарив за угощение, ушел.
Через полчаса он уже был на квартире Златанова. Телеграммы в основном имели одно и то же содержание. «Поздравляю вас с героическим подвигом» или «Восхищены вашим патриотизмом». Но одну из них Горан долго держал в руках. «Сынок, верить ли газетам?» — читал он. Остальные телеграммы, не читая, он отбросил в сторону.
«Бедная мама!» — услышал Апостолов.
— Что-нибудь случилось с матерью, господин кандидат в офицеры?
Горан не ответил. Он взял лист бумаги, что-то быстро написал, сложил лист вчетверо и отдал его курьеру.
— Я прошу тебя, побыстрее! Вот деньги.
Когда солдат вышел, Горан тяжело опустился на кровать, придвинутую к столу. Стал раздумывать над тем, что он не смог предупредить мать вовремя. Он уже который раз упрекал себя за невнимание к матери.
«Ничего, получит телеграмму, успокоится. Все будет хорошо», — утешал он сам себя.
А в «Пчелке», облокотившись на стол, вполголоса говорили о Горане.
— Если нам удастся проверять всю его переписку, мы сможем понять наконец, что он собой представляет, — рассуждал Владимиров. — В этом нам может быть полезен Апостолов. Мне кажется, он порядочный человек. Что ты думаешь о нем?
Тончев промолчал. Он знал Апостолова как руководителя подпольной партийной группы, членом которой был сам Тончев. «Что подразумевает Владимиров под словом «порядочный»?» — подумал Тончев, когда Владимиров, снедаемый любопытством, предложил выяснить, в самом ли деле Горан сбил советский самолет.
Ходили слухи, что он отрицал свой подвиг. Апостолов предложил Тончеву принять участие в этом «расследовании». Может быть, настал момент, когда они должны уяснить себе, с кем Златанов? Владимиров не нравился Тончеву, и поэтому он вел себя с ним осторожно.
Владимиров ждал ответа. В дверях показался Апостолов. Как условились, он должен был рассказать им о своих наблюдениях за поведением Горана. Он молча положил на стол свернутый вчетверо лист бумаги.
— «Это ложь, мама», — вслух прочитал Владимиров. — Подлец! Он обманывает свою мать! — раздраженно выкрикнул он. — Фашист! — добавил он с гневом, но тихо, боясь привлечь внимание хозяина.
Тончев не спешил выразить возмущение и по-прежнему молчал.
— Он просил меня немедленно отправить телеграмму. — Апостолов встал.
— Вы свободны, — сказал Владимиров. — Телеграмму оставьте мне. Мы отправим ее сами.
Апостолов положил на стол деньги, которые дал Горан.
— Видишь, какой человек этот Златанов? — спросил Владимиров, когда солдат вышел.
— А может, он действительно не встречал советский самолет?..
— Что за вздор! — прервал Владимиров Тончева. — Он израсходовал все боеприпасы. Что, по-твоему, он стрелял в воздух?
— Может, и в воздух… — предположил Тончев.
— Не будь наивным! Он на всякий случай старается не признаваться. Кто будет победителем в этой войне, ему не вполне ясно, понял? Мы должны сказать матери правду, все как есть.
— Поменять текст? — Тончев даже привстал.
— Разумеется.
Тончев почувствовал, что он невольно становится соучастником какого-то подлого дела.
— Стоит ли?
Владимиров не слушал его. Он вырвал из блокнота лист бумаги и размашисто написал: «Верь, мама. Горан», Тончев вышел из-за стола.
8
Утренний туман спустился с гор, таял в долинах. В такие минуты кажется, что небо поднимается над головой, уходя в бесконечность — все выше и выше.
Перед штабом по дорожке, вымощенной неровными каменными плитками, прохаживался генерал Брадов. Время от времени он смотрел на часы. Его предсказание о 2-м и 3-м Украинских фронтах не сбылось. На этих фронтах Красная Армия предпринимала решительное наступление.
— Что-то медлит полковник Никол, — раздраженно обратился он к подошедшим офицерам.
— Есть еще две минуты, господин генерал, — угодливо заметил один из полковников.
С немецкой точностью, ровно через две минуты, перед штабом остановилась машина. Из нее вышел немецкий полковник Никол. Генерал приветствовал его, как старого знакомого. Никол сразу приступил к делу. Взяв генерала под руку, он отвел его в сторону и объяснил цель своего приезда.
— Есть основания, господин генерал, — вполголоса говорил полковник, — предполагать, что ваш фельдфебель Владимиров сознательно отклонился от курса.
— Струсил? — удивился генерал.
— Нет, чтобы дезориентировать наши локаторы.
— Ему это удалось?
— К сожалению… Владимиров должен быть арестован. Я приказал вести расследование.
Генерал Брадов заметил, что офицеры слышат их разговор.
— Вы свободны, господа! — повернулся он в их сторону. Дождавшись, когда они уйдут, продолжил: — Мы доверяем фельдфебелю Владимирову. Он сотрудник нашей разведки.
— Вам не повредит, господин генерал, если и мы будем верить ему: он делал немалые услуги и нам, — заметил полковник Никол. — Почему бы ему не служить третьему хозяину?
Генерал Брадов понял — полковник намекал на возможную связь Владимирова с советской разведкой.
— Мне хотелось бы побеседовать с ним и еще… — полковник посмотрел в записную книжку, — с кандидатом в офицеры Златановым.
— Златанов плохой собеседник, он упрямо отрицает свою победу.
— Его победа не интересует меня, генерал. Меня интересуют наши потери, — резко сказал Никол.
Когда фельдфебелю Владимирову передали приказ явиться к немецкому полковнику Николу, он удивился. Владимиров знал роль Никола в немецкой разведке. «Неужели он лично хочет дать мне задание?» — гадал фельдфебель. Это предположение радовало и огорчало его.
В кабинете его встретили холодные, проницательные глаза Никола. Присутствие генерала Брадова окончательно сбило Владимирова с толку.
— Фельдфебель Владимиров! Почему вы отклонились от курса в последнем вылете с кандидатом в офицеры Златановым? — с места в карьер спросил полковник.
— Я не понимаю вашего вопроса, господин полковник. Никол посмотрел на него еще строже.
— Проанализировав ваш полет, мы пришли к заключению, что вы преследовали иную цель, а именно: вы не стремились встретиться с советским самолетом. — Выждав с минуту, Никол добавил: — Я очень легко могу доказать это.
— Вы обижаете меня, господин полковник. У меня не было другой цели.
— Тогда чем же объяснить ваше поведение? — наступал полковник. — Вы отстаете от ведущего, прячетесь в облаках и наконец, заблудившись, садитесь на наш аэродром… Что вы скажете на это?
— Здесь нет ничего необычного, господин полковник. По вашей инструкции я могу всегда приземлиться на немецком аэродроме, если обстоятельства складываются так.
