с этой землей ты связала меняа у нас обожженные травы и водыа здесь Южный Крест не укажет пути— из этого зимнего города я пишуведь птицы сошли с умаони одолели тревогуи завели предсмертную песньнаши руки уже неспособны изобрести огонь очагаостров шагает по каждой из наших улицплотью моей защищенной гневом ведомый моима я добровольно ушеля рвался увидеть похожа ли ты на себя— пишу тебе из этой комнаты зимнейптицы сошли с умавсю ночь их продрогшие крылья стучалив неприкрытые окна наших тел обнаженныхи вот в каждом звуке мы умираемв каждой израненной птице!
Таково было время:Днем — жара,Ночью — холодИ, конечно, москиты.Таково было время,А цель была — королевство.Редкая цепь усталых носильщиков,Покрытых живописным отрепьем;На бритых головах громоздятсяРазбитые сундуки.Нрав у них веселый и пылкий,Свирепое и палящее солнцеПоднимает их дух,Губит их надежды,Каждый день потогонный им тела иссушает,А на привалахМухи вцепляются в их пропотевшие спины.Так они шли,А жара еще только начиналась.Каждый день падал измученный пони,Его бросали на равнине хищникам;Каждый день валился тощий, как скелет, человек,Его бросали на равнине масаям[161];Но все продолжали тащитьсяВо главе с вождем, одетым в хаки;Он их вдохновлял, он вселял в них надежду.Затем наступил голодный переход,Голодный и знойный.Нил и Ньянца,Как два близнеца,Голубели среди зеленого края.Люди запели и запрыгали,Как молодые газели у заводи.Сердца бьются чаще,Ноша кажется легче,Если стертых ног коснуласьВодяная прохлада.А когда засветились костры Мутесы,Перестали бояться голодных гиен,Стали хвалиться своими подвигами.Теперь вместо палящей жарыБудут песни, смех и танцы.
