говорят о нашей печали!Негр!Если бы ты и родился белым,тебе б все равно обожгло кожув топках больших судов,увозящих тебя в неизвестность!Если бы ты и родился белым,тебе б все равно засыпало горлоуглем, что ты разгружаешьна набережных Ливерпуля!Если б ты и родился белым,тебя б все равно заставлялишвыряться жизнью за рюмку виски,чтоб тиснуть твое фото в журнал!В городе Баиинегрыизвиваются в пляскеуэ!В городе Баиинегры справляют макумбу[312].Ораксила́! Ораксила![313]Белый город Баия.Триста с чем-то церквей!Баия…Черный город Баия!Город Всех Святых.Ораксила! Ораксила!
Где люди, истребленные вихрем безумия,обрывают за жизнью жизньв забавах адского ремесла,красна от крови земля, липка,и море слизывает тела.В зарослях слышатся вопли, стоныи росчерки очередей автоматных.О, мой зеленый, о, мой зеленыйостров в кровавых пятнах,берег Фернана Диаса[316]. Среди прибрежных камнейкровавых сгустков черные слизнии крики, тонущие в тишинеоборванных жизней.Крики, они до сих пор в ушах.Выплачь, мой стих, что видел, и выстони.Помнишь, как точно, как не спешаЗе Мулат[317] работал на пристани.Как аккуратно метил палач,как четко бил наповал.Каждый выстрел егочью-нибудь жизнь обрывал.Кто говорит, что море синее —красной пустынеюказалось оно.Должна же за все это быть расплата!Зе Мулат,тебе не уйти от нее все равно.Пускай тебя не особенно радует,что наши тела приняла земля, —к тебе прикованы наши взгляды.Мы люди Пятого февраля,мы взятые смертью,вымаливавшие пощаду,взывавшие к милосердью.Теперь ничего нам не надо —не дышим мы, не едим, не пьем,в одну могилу мы свалены вместе —но мы живем,но мы живемдля мести.Тлеют в земленаши тела,наши домасожжены дотла.И среди пепла,среди смертей