В три кувшина, в три кувшина крепких,близ которых ночью бродят души предков —духи добрые, как легкий ветер,духи светлые, как небо утром,души пращуров и братьев,души наших предков мудрых, —погрузила мать три темных пальца, —руку левую, — три пальца в три кувшина крепких:указательный, большой и средний;погрузил я руку правую в кувшины,пальцы темные, один, другой и третий:указательный, большой и средний.Пальцами, багровыми от крови —кровь быка,и кровь козла,и кровь собаки, —мать меня коснулась трижды.След большого пальца — вдоль надбровий,указательный груди коснулся, к сердцу ближе,средний прикоснулся к животу.Я простер багровую от крови руку —кровь быка,и кровь козла,и кровь собаки, —и над пальцами по кругупронеслись четыре ветра, как четыре друга, —ветры запада, востока, севера и юга;а потом дрожали пальцы под луною полной,под луной прохладной, голой,и луна в кувшин упала.А потом в песок, остывший в полночь,погрузил я руку — три холодных пальца алых.И сказала мать: «Иди, броди по свету!Души предков за тобой пойдут по следу».Я ушел,и я бродил по тропам,по звериным тропам и проторенным дорогам,я ушел за море, за морские дали,я ушел за море, в край заморский, дальний;и когда встречал я злых и черствых,злых людей с душою черной,и когда встречал завистливых и лживых,злых людей с душою черной,духи предков были мне опорой.
Диптих
Перевод Н. Горской
Солнце, оранжевый перезрелый плод,обрызганный синевой, упадет вот-вотв котел кипящего дня.Убегает тень от лучей — сыновей огня —под солому крыш, где дремлет древний фетиш.Саванна, раздетая догола,в своем бесстыдстве чиста,режут глаза несмешанные цвета.Тишина и звук связаны крепче узла,хранимые тишиной, ранимые тишиной,бесконечные звуки творятнедоступный уму обряд…На ложе своем расстелила ночьпокрывало, расшитое искрами звезд.Убегает свет от теней — дочерей темноты,кони храпят, завывает пес,и человек под соломой крыш дрожит, как мышь.Саванна, стыдясь наготы,в черную тень легла.Тишина и звук связаны крепче узла,звуки, отточенные тишиной,
