темнеющей землей плыли далекие, подсвеченные розовым облака. Вид был характерен для большой высоты.
— Здравствуйте, Ваше Величество, — приветствовал его историк.
— Добры день, Максим Александрович, — с неизменной рассеянной улыбкой отозвался Князь князей. — Как вам отдыхается?
— Спасибо, хорошо, — ответил Максим.
Это прозвучало не слишком любезно. Историк и сам это чувствовал. Раздражение вдруг вырвалось наружу.
— Максим, ну зачем сразу в штыки, — огорчился император. — Надеюсь, я не оторвал вас от важных и серьезных занятий?
— Нет, Ваше Величество, — тон Максима, который справился с гневом, стал по-деловому отстраненным.
— Никуда сейчас ехать не планировали?
— Нет.
— А давайте ко мне, на «Серебряный Ворон», — предложил император. — Мы тут скоро будем пролетать мимо вас. Маленькая вечеринка для своих. Мы в дороге уже часов 30 и у нас все время закат. Приезжайте и вы на пару часиков. Пригласите от моего имени Ирину. Возьмите купальные костюмы.
— Хорошо, Ваше Величество.
— Я пришлю за вами люггер. Он появится примерно через двадцать минут. Будьте готовы к взлету.
— Буду, Ваше Величество.
Кто это был? — поинтересовалась Ирина, когда Максим вернулся в спальню.
— Император, — ответил тот
— Что хотел? — поинтересовалась она.
— В гости приглашает, — с усмешкой ответил Максим.
— Это здорово, — загорелась Ирина, но тут же, вспомнив ревнивую Рогнеду, погасла. Она внимательно взглянула в глаза Максима и спросила — Скажи, а правда, что за убийство амазонке бреют голову? И этим все и ограничивается?
— Да, — ответил историк.
— И часто это случается? — поинтересовалась она.
— Бывает… На моей памяти было 2 раза. Я имею в виду — за то время пока я работаю во Владимире. В ВИИРе эти случаи довольно бурно обсуждали. Обычно хозяева Дома Вечности, — стараются, чтобы никто не узнал.
— Твари, — вздохнула Ирина. — Каста безголовых.
— Мы можем не ехать, — попытался разрядить обстановку Максим.
— Максим Александрович, — ответила Ирина, — совсем врать не умеешь. Ты хотел сказать — «Я с удовольствием отправлюсь один».
— Нет. Но можешь остаться дома, если не хочешь к джихану.
— Вот уж дудки, — ответила она. — К его сучкам я тебя одного не отпущу.
— Хорошо, — ответил Максим…
Набрав высоту 25 километров, люггер боевого охранения разогнался до шестикратной скорости звука. Пилоты несколько раз интересовались, успевает ли аппарат Максима. Но после того как «Корсар» легко, как стоячего, обошел имперский «лапоть», пилоты обиделись, и всю дорогу хранили молчание. Машина легко неслась в разряженном воздухе нижней стратосферы.
Максим любил полеты на высоте, когда горизонт раздвигается на сотни километров, а бездна под ногами вызывает непередаваемое чувство свободы и восторг от власти над пространством, силой притяжения и временем.
Внизу быстро темнело, тень наползала на горб земли. Вращение Земли складывалось со скоростью полета глайдера, заставляя ночь наступать в два раза быстрее.
Но на высоте Солнце пока что оставалось. Его лучи, пройдя сквозь наполненную водяными парами приземную воздушную толщу, теряли свою ослепительную жгучесть, становились оранжевыми, осязаемо плотными.
Казалось, — воздух от них становился жидкой огненной субстанцией, в которой можно плавать как в воде и которую можно вдыхать как чудесное, греющее изнутри пламя.
Ирина сидела собранная, сосредоточенная. Она упорно глядела перед собой в одну точку. Максим знал, что на самом деле она смотрит внутрь себя, убеждая себя потерпеть. А, заодно уговаривая себя не бояться. Историк, занятый управлением глайдером, почти не обращал на нее внимания.
Скоро солнечный диск скатился к самому горизонту. Земля внизу стала сумрачной массой. На ее фоне вдруг обозначился пульсирующий огонек.
Пилоты люггера стали сбавлять скорость, делая крутой разворот. Величко направил свой «Корсар» следом.
Огонек начал расти в размерах. Корабль быстро увеличивался. Светлое пятнышко стало из точки черточкой, обозначенной линией сливающихся огней, потом серебристым эллипсообразным телом, похожим на расцвеченное огнями небольшое облако.
Исполин, напоминающий модерновый светильник или рождественскую елку, сиял в морозной высоте оранжевыми бликами солнца на корпусе и огнями 9 палуб. Блестела керамика иллюминаторов и ребристая обшивка, горели ходовые огни и лампы внутри.
Прогулочный барк императора был огромен: 350 метров от носа до кормы, 50 в высоту и 80 в самой широкой, практически полностью застекленной части.
Он походил скорей на детский воздушный шарик, надутую газом резиновую рыбу, нежели на мобильную резиденцию главы Обитаемого Пространства.
Его размеры впечатляли, казались нереальными, не укладывающимися в мозгу, даже когда воздушный колосс плыл буквально под ногами, в сотне метров под брюхом глайдера. Корабль двигался за Солнцем, подставляя бока под его лучи.
Максим почему-то вспомнил, что эта громадная летательная машина, несмотря на обилие прозрачных элементов в обшивке, рассчитана на условия космического пространства и даже на 30-ти кратные перегрузки.
Историк заметил, что корабль хорошо вооружен — незаметные с первого взгляда батареи лазеров и массометов располагались так, чтобы обстреливать любую точку окружающего пространства сразу с нескольких направлений.
Максиму стало немного не по себе. Он увидел, что несколько прозрачных башенок со скорострельными картечницами отслеживают полет приближающихся аппаратов, целясь в них своими толстыми, короткими, похожими на выдолбленные бревна стволами.
В воздухе загорелся огненный коридор, обозначенный рамками плазменных разрядов. Его провожатый отвернул в сторону, помахав на прощание короткими крыльями, а Максим стал аккуратно, по центру обозначенного пространства приближаться к гигантскому кораблю. Очень скоро, к облегчению историка, он миновал последнюю огненную рамку и глайдер подхватили невидимые поля причального комплекса барка. Силовые захваты втянули «Корсар» вовнутрь.
Максим с опаской отпустил штурвал. Он впервые был на императорском корабле и впервые в него целились зенитные орудия.
— Вот и прилетели, — сказал он с облегчением.
— Надеюсь, у ее Величества сегодня хорошее настроение, — зло ответила Ирина, — и нас отпустят домой целыми и невредимыми.
— Увидим.
Их встречали. У стены стояла амазонка с приветливым, но совершенно непроницаемым выражением. Увидев, что историк со своей спутницей вышли из глайдера, девушка двинулась к ним.
— Максим Александрович? — спросила она.
— Он самый, — сказал Величко, глядя в безмятежное, с широко раскрытыми наивными голубыми глазами, лицо амазонки.
