память. Что-то она ему не то сказала…
— Вот бы узнать что…
— Не трогай пока бедную девочку, — попросила Рогнеда. — Я вообще поражаюсь, как ты мог уговорить Анну проделать такое со своим ребенком. Мне временами так жалко бедняжку. Это же надо было додуматься…
— Зато она по-настоящему бессмертна, — возразил император. — И с тобой моя милая, была бы тоже, если б читала мантру по потребности для полного восстановления тела.
— В каком смысле? — поинтересовалась Ганя.
— Кой-какие рецепторы в мозгу бы заблокировались… Которые на эстрогены реагируют.
— Тогда, милый мой, ты бы со мной только здоровался, — пожав плечами, ответила императрица.
— Для того ты и носишь эту штуку, — Даниил дотронулся до медальона на ее груди.
Его руки пошли дальше.
— Не надо, Даня, — попросила Рогнеда. — Нас слышат.
— Хорошо, подождем. Но берегись, девчонка… — тоном театрального злодея пообещал он.
— Не раньше, чем зайдет Солнце, — в тон ему ответила императрица.
— Сейчас сделаем, — отреагировал Даниил.
Он пошарил в кармане, вынул пульт автопилота и нажал несколько кнопок.
— Правильно, — согласись Рогнеда. — Гости просто обалдели от нескончаемого заката.
— А ты? — серьезно спросил император.
— О чем ты? — попыталась увернуться Ганя.
— О том… Слишком много в последнее время мы ссоримся. Ты слишком много времени проводишь со своими прилипалами. Ну, там, упертыми амазонками из ультра… Подумать только: — «Назад, к природе». И этими гнусными демагогами — Андреем — Пастушонком, Мишей и им подобными. Вот кто действительно заслужил визит спецкоманды Теневого Корпуса.
— Они мои друзья, — возразила императрица. — С ними я отдыхаю от того фашизма, который ты устроил.
— Фашизма?
— Даня… То государство, которое ты создал…
— Нет никакого государства, — перебил ее император. — Под землей автоматы клепают товары и продукты, которые народ потом достает из люков распределительной сети. Народ — это куча людей, которые ничего не умеют, кроме как заказывать блага цивилизации по Интернету. Оплачивается все это реально несуществующими кредитами, которые они получают за то, что с 11 до 15 в будние дни бьют баклуши на рабочем месте.
Есть несколько человек, которые следят за установленным порядком распределения. Есть сильная роботизированная армия, которая готова дать отпор тем, кто попробует изменить такой способ дележки халявного продукта.
Есть подчиненный лично мне Корпус Тени, накачанные энергией мантры до полной потери всяких желаний парни. Нет никакого государства.
— И все равно это государство, — возразила императрица.
— Ну, Бог с тобой, государство, — согласился джихан. — Только если раньше правителям от народа что-то надо, то сейчас все наоборот. Даже низшие классы снабжается так, что из горла лезет.
— Хороший правитель ослабляет волю и укрепляет кости, — процитировала Ганя. — Я тоже читала. Вот именно это и нужно тебе от людей. Чтобы жили тихо и умерли, не оставив роду — племени.
— Нет, чтобы все имели возможность понять себя и развить свои способности, — возразил император. — Тебя не удивляет, что за последнюю тысячу лет скорость восприятия повысилась, по меньшей мере, в 5 раз?
— Кто стал счастливее от приобретенных сверхспособностей и понимания иллюзорности мира вокруг? — горько сказала Ганя. — Отбросив всю идущую от лукавого мишуру, можно сказать, ты навязываешь всем свой порядок, чтобы не лишиться такой комфортной иллюзии, которой ты окружил себя.
— Упрощенно и грубо, — ответил император. — Ты ведь не думаешь так сама.
— Зато так считают многие.
— Какое мне дело до того, что обо мне думают, — досадливо отмахнулся император.
— А до Анны, Вероники, Татьяны, Николь и многих других, которые умерли, спасая твое величество от заговорщиков, которых не остановили хваленые системы безопасности Дома Вечности?
— Ты меня и этим попрекнешь? — зло спросил император.
— Нет, — ответила девушка. — Это было их судьбой. Но ты лишил предначертанных им судеб десятки поколений людей. Для них осталось выразить свое предназначение лишь самым позорным способом — через бесплодные метания, больничную койку или скорую и безвременную смерть от пустоглазых зомби со шлемами на головах.
— Кто им мешал заниматься любимым делом, наукой, собой, наконец?
— Во все времена в обществе были те, кто вел за собой других…
— Нет никакого общества. Есть кучка практически не связанных друг с другом людей. У них нет, и не может быть никакой общей цели, кроме умения вынимать из приемных бункеров шмотки и жрачку. А значит, нет надобности в тех, кто действует от имени единого сверхчеловеческого организма, сиречь общества.
— Но это же ужасно. Тысячи поколений людей учились жить вместе, учитывать желания и интересы друг друга. Невообразимо долгое время умение подчинять других, использовать убеждения и желания было залогом успеха. Напряженно работал интеллект, свободно текли эмоции, люди жили, страдая и радуясь, получая то, за чем пришли на грешную землю. Общество выработало этические, моральные нормы, законы, дипломатию, ораторское искусство, да много чего, — императрица с досадой покачала головой. — А теперь что, отбросить?
— Да, — просто согласился джихан. — Ты ведь сама сказала, что это иллюзия. И не потому, что я такой садист, устроивший преисподнюю для энергичных и страстных и рай для неприспособленных «ботаников» всех мастей. Просто мантра такая капризная штука. Она в обуреваемой страстями толпе не работает…
— Ты боишься умереть? — поинтересовалась Ганя.
— Нет, просто я сделал то, к чему стремились сотни поколений людей.
— Верится с трудом, — ответила Ганя.
— Во все времена, мечтали о царствии небесном. Вот я и сделал так, что царствие небесное пришло в каждый дом.
Мир светлых, легких снов и простой, ничем не замутненной жизни, похожей на сон.
Мир запредельной мудрости и исполнения желаний. Хотели — получите. А меня, мягко говоря, за это не любят. Одни отдают должное за то, как все организовано и не видят во мне никакого толка, будто бы все и вправду происходит само собой.
Другие просто ненавидят из-за того, что я смог внушить всем бессмысленность и позорность страстей, связанных с удовлетворением потребностей низкой психики в плотном мире. И подкрепить весьма занятной приспособой…
Император с усмешкой поднял руки к голове, изображая шлем.
— Милый, — ну скажи мне, пожалуйста, попросила императрица с максимальной убедительностью, на которую была способна. — Отчего нельзя, людям типа Толика, дать хоть какое- нибудь занятие? Как мне жалко их всех, стремящихся быть нужными, а в оплату желающих получать всего лишь небольшое подтверждение своей значимости. Они пошли бы в огонь и в воду за тебя, владыка Вселенной.
— Ей Богу, тут лучше с умным потерять, чем с дураком найти, — сказал Концепольский. — Честное слово, я не нанимался быть им нянькой. Пусть привыкают к миру в его подлинном обличье, где никто не будет раскладывать им игрушки.
— Ты не ответил мне, Данька.
— Вода снесет всю плотину, найдя самую тоненькую щелочку. Не может быть стабильного
