промежутка между полярными состояниями.
— Но есть искусство балансировки, — возразила императрица.
— Результат не гарантирован, всегда можно потерять равновесие и сломать себе шею. Я, признаться, несколько смухлевал, когда закладывал основы нашего государства, максимально облегчив себе задачу.
Экономики нет, политики нет, идеологии и демагогии нет, психологии нет. Есть мантра — путь и награда.
Есть читающие ее, всем довольные, спокойные и радостные существа.
И есть широкая дорога духовного совершенствования, приобретения запредельных способностей и небесной мудрости.
— Скажи, что ты просто боишься даже тени неудачи.
— Нет. Больше всего я боюсь потерять тебя, девочка моя, — ответил император, глядя на диск Солнца, который, наконец, коснулся линии горизонта. — Помнишь, о чем мы мечтали перед рассветом в холодном лесу, наполненном разыскивающими нас ратниками суздальского князя? Мы сидели спина к спине, потому, что опасность была со всех сторон и вглядывались в молочно-белый туман. Готовые к бою автоматы лежали у нас на коленях, а мысли были далеко, в чистом мире без горя и слез.
Ганя подошла к Концепольскому, положила ему руки на плечи. Она долго смотрела ему в глаза, пытаясь понять, издевается или говорит серьезно этот человек.
— Знаешь, оказывается, есть другой способ быть бессмертным, — наконец, сказала она, мягким задушевным голосом, будто утешая или уговаривая. — Я сама об этом недавно узнала. Он позволит примирить потребности эмоционалей и твое стремление нести в голове тысячелетнюю мудрость, сочетая ее с удовольствиями смертной жизни.
— Продолжай, — взволновано попросил Ганю Даниил.
— Не нужна никакая мантра. Если взять избыток жизненной силы пассионарного эмоционаля…
— Но это же грязь, — удивился император. — Жрать, совокупляться, давить — вот что захочется от такого угощения.
— Это несложно преобразовать в силу и мудрость, — так же мягко ответила девушка. — Нам не нужно будет стоять на пути потока, перегораживая реку жизни. Мы обойдемся без хрупкой подпорки из 12 слов. Миллиарды людей дадут нам вечную жизнь, в обмен на позволение получать то, к чему они так стремятся.
— Иными словами кучка мудрых, бессмертных богов и море погрязших в сансаре примитивных тварей? — удивленно спросил император.
— Если хочешь, да — ответила императрица.
— Ну и кто из нас фашист? — откровенно веселясь, поинтересовался джихан.
Он сбросил ее руки с плеч, остро просверливая Рогнеду насквозь своими зрачками.
— Даня… — горько сказала девушка. — А я поверила тебе… Быстро ты пробежал эту дорожку… От «Белого Тигра» до «Серебряного Ворона».
… Федор от удивления выпустил книгу, и она упала ему на колени. Перед глазами стали быстро проноситься страшные картинки бесконечной эпохи войн:
тяжелые корабли, упорно бомбардирующие друг друга на параллельных курсах, вспышки попаданий и ослепительные взрывы полного распада;
ярость абордажных схваток на броне звездолетов;
штурмовики и транспорты с десантом над объятыми огнем городами;
экипажи скаутов, дорого продающие свои жизни в неравном бою с тяжелыми крейсерами;
молодые девочки-медсестры, раздающие таблетки для эвтаназии;
раскромсанные трупы на палубах санитарных кораблей.
Как кульминация перед глазами возникли вечные льды Амальгамы и взрыв «Эстреко» над Гало, завалы из горелых трупов и страшное, похожее на пытку существование уцелевших.
«Вот откуда ноги растут», — подумал Федор. — «Вот где начало этой бесконечной кровавой корриды. А за все это платят такие же простые люди как он, участники и жертвы чудовищного алогичного процесса».
Мысль о том, что его смерть нужна кому-то, чтобы не только вкусно жрать, сладко спать, но и чтобы жить, продлевая этой смертью свое существование, показалась просто невыносимой для Конечникова.
Он почувствовал, насколько ненавистна ему ладная, благостная княжна Александра и ее подельники из клана бессмертных.
Он осознал, что больше никакая сила не заставит его служить этим мерзким паразитам.
Конечников вдруг понял и простил свою смерть и гибель любимой женщины в прошлом одинокому, ненавидимому всеми человеку, заклейменному неблагодарными современниками позорной кличкой «Проклятый», единственному, который сдерживал все лихолетье последующих эпох, жесткими, но такими необходимыми мерами, казавшимися в спокойные, почти райские времена, верхом жестокости.
Конец 16 главы
По мере того, как разворачивались события в книге Колывана, Управители погружались в позабытые реалии стертой эпохи. Девушка смягчилась, разогнала туман и выпустила солнце, которое согрело мокрый лес.
Живой Бог потерял большую часть своей показной властности, вспомнив роль веселого и компанейского парня, которую играл долгие века.
Рогнеда, казалось, стала прежней, супругой великого хозяина Обитаемого Пространства. Она снова почувствовала себя первой после величайшего, сияющей, как луна отраженным светом величия, исходящей от Самого Почитаемого и Проклинаемого.
Богатый сильный голос машины давал чувство возврата в прошедшее время.
Словно и не было долгих эпох взаимной грызни за власть, разборок и интриг. Весь груз сожалений и обид снова скрылся в Непроявленном, создав иллюзию того, что все могло бы быть иначе.
Напитки стояли нетронутыми, мороженное растеклось в вазочках. Управители сидели молча, погрузясь каждый в свои воспоминания. Колдовской закатный свет, который так любил Проклятый, разливался вокруг.
Рогнеда увлеклась повествованием так, что почти не замечала, как по ходу чтения непроизвольно создает иллюзорные интерьеры дома Вечности, лица и тела людей тех времен.
Но когда, прозвучали слова, «конец 16 главы», Управители опомнились.
Андрей со вздохом выключил чтеца.
— Все Колыван обосрет, — довольно грубо заметил он.
— Узнаваемый стиль, — усмехнулась Рогнеда.
— Ну его к черту… — подытожил Живой Бог. И мечтательно добавил. — Были времена, приятно вспомнить…
— Да, — с грустной улыбкой, согласилась Ганя. — Мы не ценили того, насколько спокойным и беззаботным было наша жизнь под Князем Князей, в стерильном мире, где возможно было выполнение любых желаний.
— Ты ли это говоришь? — удивленно поинтересовался Пастушонок.
— Да, мы хотели самостоятельности, страсти, значительности, а, получив, не смогли воспользоваться ими так, как нам мечталось, — печально заметила она. — Думалось, что все будет как и раньше, но просто немножко лучше. Острее, более живо, более насыщенно.
— Но ведь именно ты… — начал Управитель. — Ты пришла однажды и предложила сделать с ним это. Лишить его старой формы и снова возродить безо всех ужасных заморочек видевшего смерть мира человека.
