- Ах ты, щенок, - выдохнул высокий, намереваясь ударить Ланенса в спину снизу вверх. Но кровавая пелена уже упала с глаз юноши, а ярость всё ещё бушевала в нём, наделив и силой, и проворностью. Окровавленное лезвие свистнуло перед лицом грабителя и он упал, с залитым кровью лицом, и более не шевелился.
Жаркое безумие, что только что спасло ему жизнь, неожиданно оставило Ланенса и тот осознал, что, скорее всего, только что убил человека. Это оказалось настолько страшно, что он, побледнев, бросился опрометью, едва не растянувшись с размаху на залитой нечистотами мостовой.
Лишь когда показался перекрёсток, у Ланенса хватило присутствия духа остановиться, вытереть кинжал и спрятать его.
Ему потребовалась вся его выдержка, чтобы добраться до своего нового жилища пешком, не оглядываясь каждые несколько секунд. Отчего-то казалось, что за спиной вот-вот прозвучат тяжёлые шаги и раздастся голос: 'именем закона...'
Ланенс рискнул выйти из своей комнаты только к вечеру, когда несколько обеспокоенная хозяйка предложила вызвать лекаря. Её постоялец вышел весь бледный, с горящими глазами и поначалу женщина перепугалась - не приведи боги, снова лихорадка! Но, как выяснилось, юноша всего лишь съел что-то несвежее, пока бродил по городу. Хозяйка так обрадовалась, узнав подлинную причину странного поведения своего постояльца, что тут же принесла ему добрую дюжину разнообразных снадобий. Помогло почти сразу же.
То ли от снадобий, то ли просто сам по себе, но терзающий Ланенса страх прошёл. Наоборот, он понял, что только что сумел постоять сам за себя... а что до - вполне возможно - убитого грабителя, то с какой целью сами они держали в руках оружие?..
Упрёки совести мучили Ланенса не так уж и долго - неделю. Все его несметные денежные запасы лежали всё это время под кроватью, а самому ему время от времени удавалось отыскать какую-никакую работу грузчика, мусорщика, рассыльного... Большого выбора, увы, не было.
Совесть замолчала в тот час, когда Ланенс, уставший и мрачный, зашёл как-то к себе в комнату и увидел на столе конверт, надписанный знакомым почерком.
Тут же серая пелена, что лежала на окружающем его мире, сменилась розовой.
Венллен, Веантаи 27, 435 Д., 15-й час
Выставка занимала восемь больших залов. Живопись я оставил на закуску: главное - побывать в Золотом и Хрустальном залах, где выставлено всё, изготовленное из камня. Людей здесь было мало сплошь ольты и дарионы. Оно и понятно. На меня никто особенно не косился - одежда приличная, а что до моего интереса к подобным произведениям искусства, так Венллен, как известно, негласная столица творчества подобного рода.
Вход, как водится, стоил немало. Шесть серебряных - едва ли не одна двадцатая моего жалования. Недёшево. Это, кстати, тоже традиция: все до одного входящего платили одну и ту же сумму. Искусство не делает различия между нищим и богатеем. Да и богатеев здешних можно на глаз и не узнать - но об этом я как-нибудь после расскажу.
Больше всего, конечно, мне хотелось бы отыскать того, кто взялся бы меня научить, как лучше всего браться за резец и с какой стороны подходить к заготовке. Вот тут-то меня моя боязливость и подвела в очередной раз. До сих пор не всегда удаётся сохранять самообладание, в особенности, если есть опасность, что засмеют. В лавке-то всё по-другому: там как бы и не я вовсе, а другой человек работает. А вот когда за самого себя просить надо, тут всё и начинается. Очень надеюсь, что от напряжения я не покраснел. Раза три уже порывался спросить кого-нибудь на предыдущих выставках... и один раз всё-таки обсмеяли. Не со зла, конечно, но лучше я себя от этого не почувствовал.
Тем временем ноги сами собой несли меня по залу, а глаза не могли оторваться от экспонатов. Подумать только, и на каждый из них уходила вовсе не целая жизнь! Если уж вырезали из гранита птицу, то можно часами смотреть на неё - словно живая, кажется: хлопнешь в ладоши, и взлетит. Я один раз даже тихонько хлопнул. На всякий случай. Не взлетела...
В конце концов я набрёл на эти таблички. На вид - просто пластинки из полудрагоценных и прочих камней. Но станешь поблизости, приглянешься... и внутри них целая картина видна. Объёмная, яркая, живая. Глаз не оторвать. Табличек было дюжины три, каждая была неповторима и я долго стоял у каждой, время от времени отходя от них или обходя по кругу. Невероятно, но изображение 'внутри' от этого поворачивалось. Да, подумал я, вот до такого мне своим ходом точно не дойти.
Седьмая слева табличка мне показалась просто полированным куском камня. Я едва не прикоснулся к ней пальцами (и правильно сделал, что сдержался - выгнали бы в шею) - она так выделялась на фоне остальных, что казалась какой-то неправильной. Я медленно шёл вокруг, поворачивая голову, и вздрогнул, когда увидел.
Трудно это описать. Основное изображение было неожиданным: представьте себе огромную букву 'Y', сделанную из золота, со множеством мелких деталей и украшений, расходящихся спиралью от соединения трёх линий. Буква эта висела на том месте, на котором обычно на небе находятся светила - и отбрасывала на окружающий мир волны мягкого тёплого света. На заднем плане виднелся бушующий океан. Я присмотрелся. Мама родная! Океан-то движется! Я присмотрелся, осторожно сделав шаг чуть в сторону.
Волны катились и катились, мне даже почудился запах солёной воды, шум прибоя и свист ветра. Ощущение, которое накатило из глубины таблички, было таким сильным, что я отступил на шаг в сторону, когда особенно крупная волна понеслась к каменистому берегу. Лоб мой мгновенно вспотел. Голова шла кругом и тут я услышал этот голос.
- Вам нравится?
- Невероятно, - ответил я, вытирая лоб, и продолжал глядеть в столь далёкие, но осязаемые глубины океана. - Никогда не слышал о подобном. Всё словно живое, и этот океан...
Я даже протянул руку в сторону пластины и вновь вздрогнул, когда чуть сбоку проскочил разветвлённый голубоватый силуэт молнии.
- Вы видите океан? - вновь спросил тот же голос, с удивлением уже и любопытством.
- Вижу, - ответил я и с трудом отвёл глаза от морского пейзажа. И понял, что не очень-то вежливо разговаривать, стоя к собеседнику спиной.
Повернулся лицом.
Взглянул в тёмно-карие глаза.
И понял, что пропал...
* * *
Первые несколько минут Клеммен не видел ничего, кроме золотистых волос и карих глаз.
А первые несколько секунд он выглядел весьма жалко. Вся подготовка, проведённая Д. и его коллегами, тут же куда-то делась. От волнения в голове у него всё спуталось и перемешалось.
- K-kaiten h-hvearle, - произнёс юноша, заикаясь, и покраснел. Во-первых, кто желает доброго утра, когда на дворе вечер? И к тому же начисто перепутал все числа и наклонения...
- Добрый вечер, - улыбнулась обладательница карих глаз. - Вы первый, кто видит океан в движении. Вы уже видели всё остальное?
- Я здесь не очень давно, - ответил в конце концов Клеммен. Честно говоря, я давно интересуюсь резьбой по камню и... здесь... он сглотнул, ощущая себя далеко не лучшим образом. - Увидел сегодня объявление о выставке и решил зайти.
- Завтра уезжает, - кивнула девушка. Теперь, когда мысли путались уже не так сильно, Клеммен увидел, с кем он говорит и, как сказал бы Д., 'запечатлел' её. Как и полагается, ничто из запечатлённого не сохранилось - промелькнуло на миг и куда-то делось. - Вам повезло... и мне тоже. Хотите, я покажу вам остальные работы?
- Хочу, - ответил Клеммен немедленно. Предложи она ему утопиться в соседнем фонтане, он немедленно бы кинулся исполнять приказ.
Венллен, Веантаи 27, 435 Д., 18-й час
- Судя по всему, тебя угораздило влюбиться, - вздохнул Д., когда Клеммен, с глазами, которыми он видел нечто отличающееся от того, что видели все остальные, медленно вошёл на веранду ресторана. - Садись.
- А, вы тоже здесь, - Клеммен заметил, наконец, Д., и уселся напротив, продолжая улыбаться. - Прекрасный вечер. Очень кстати, ведь завтра праздник...
- Кто она? - спросил Д. с любопытством. Судя по всему, Клеммен был выведен из строя не на шутку. Придётся дать ему несколько дней отдыха, что уж тут поделать...
