— Я столько о них наслышан, — попытался он спасти положение.
Если об этом узнает леди Уислдаун — а мимо леди Уислдаун, похоже, ничто не проходит, — то скоро всему городу станет известно, что он ищет себе жену и присмотрел для этой цели одну из дочерей графини Пенвуд. С чего бы ему тогда наносить визит двум девицам, с которыми он даже не знаком?
Леди Пенвуд так и просияла.
— Моя дочь Розамунд считается одной из самых красивых барышень сезона.
— А ваша дочь Пози?
На секунду плотно сжав губы, Араминта разжала их и нехотя бросила:
— Пози… гм… просто восхитительна.
— Счастлив был бы познакомиться с Пози, — заявил Бенедикт улыбаясь.
Леди Пенвуд захлопала глазами, однако, пытаясь скрыть свое удивление, проговорила с несколько натянутой улыбкой:
— Не сомневаюсь, что Пози тоже будет счастлива с вами познакомиться.
В этот момент в гостиную вошла служанка с красивым серебряным чайным сервизом и, когда леди Пенвуд кивнула, поспешно поставила его на стол. Но не успела она выйти за дверь, как графиня, как показалось Бенедикту, чересчур резко спросила:
— Где ложки с монограммой Пенвудов?
Поспешно присев в реверансе, служанка пролепетала:
— Софи чистила серебро в гостиной, миледи, но ей пришлось подняться наверх, когда вы…
— Хватит! — оборвала ее леди Пенвуд, хотя сама спросила про ложки. — Уверена, мистер Бриджертон не настолько амбициозен, чтобы ему непременно нужны были к чаю ложки с монограммой.
— Конечно, нет, — пробормотал Бенедикт, подумав, что, должно быть, леди Пенвуд сама отличается амбициозностью, поскольку решила их подать.
— Иди! — приказала графиня служанке, махнув рукой. — Вон!
Служанка бросилась к двери, а леди Пенвуд, повернувшись к Бенедикту, пояснила:
— На самом лучшем нашем серебре выгравирован фамильный герб Пенвудов.
— Вот как? — заинтересовался Бенедикт. Следовательно, герб, изображенный на перчатке, действительно является гербом Пенвудов. Отлично! — У нас в Бриджертон-Хаусе ничего подобного нет, — заметил он, надеясь, что говорит правду. Откровенно говоря, он никогда не обращал внимания на столовые и чайные предметы. — Мне бы очень хотелось взглянуть на ваше столовое серебро.
— Неужели? — обрадовалась леди Пенвуд, и глаза ее блеснули. — Я предполагала, что у вас тонкий вкус.
Бенедикт сдержанно улыбнулся.
— Нужно будет послать кого-нибудь в столовую. Если, конечно, эта чертова девчонка успела его почистить. — Она брезгливо поморщилась, отчего лицо ее приобрело крайне неприятное выражение.
— Вас что-то беспокоит? — вежливо осведомился Бенедикт.
Графиня покачала головой и небрежно махнула рукой.
— Просто я подумала о том, что так сложно найти приличную прислугу. Думаю, ваша матушка постоянно говорит то же самое.
Ничего подобного его мать не говорила. Может быть, потому, что в Бриджертон-Хаусе ко всем слугам относились с уважением, а те, в свою очередь, были искренне привязаны к семье. Но Бенедикт все равно кивнул.
— Когда-нибудь я вышвырну эту Софи из дома, — сказала графиня. — Ничего толком сделать не умеет!
Бенедикт почувствовал к бедняжке Софи жалость. Однако он пришел сюда вовсе не за тем, чтобы обсуждать с леди Пенвуд ее прислугу, и, решив перевести разговор на другую тему, указал на чайник.
— Полагаю, чай уже заварился?
— Да, конечно, — спохватилась леди Пенвуд и, улыбнувшись, спросила:
— Вам с молоком и с сахаром?
— С молоком, но без сахара.
Пока графиня разливала чай, на лестнице послышались шаги, и Бенедикт почувствовал, как сердце его взволнованно забилось. С минуты на минуту в комнату войдут дочери графини, но только одна из них окажется таинственной незнакомкой с бала-маскарада. Лица ее он практически не видел, но помнил, какого она роста и телосложения, и был уверен в том, что у нее длинные светло-каштановые волосы.
Он наверняка ее узнает, иначе и быть не может. Но когда в гостиную вошли две девушки, он тотчас же понял, что ни одна из них не была той, о которой он грезил наяву каждую минуту. У одной волосы были слишком светлые, держалась она слишком надменно и неестественно. В общем, холодная и не слишком приятная особа. Другая показалась Бенедикту более приятной, однако искал он явно не ее: слишком полная для его таинственной незнакомки, а волосы совсем темные.
Бенедикт изо всех сил скрывал разочарование. Пока его представляли девицам, он улыбался, потом галантно поцеловал у одной и у другой ручку, пробормотав какую-то чепуху о том, как он счастлив с ними познакомиться. После чего сделал вид, что толстушка ему понравилась больше, только потому, что ее мать явно обожала другую дочь.
Такие матери, как леди Пенвуд, не заслуживают этого звания, решил Бенедикт.
— А у вас есть еще дочери? — спросил он леди Пенвуд, когда с представлениями было покончено. Та бросила на него странный взгляд.
— Конечно, нет, иначе я бы их привела с вами познакомить.
— Просто я подумал — быть может, у вас есть еще младшие дочери от брака с графом.
Леди Пенвуд покачала головой:
— Господь не осчастливил нас с лордом Пенвудом детьми. В результате фамильный титул, к сожалению, ушел из семьи.
Бенедикт не мог не заметить, что графиня была скорее раздражена, чем опечалена этим обстоятельством.
— А у вашего мужа были братья или сестры? — спросил он. Может быть, таинственная незнакомка доводилась Ганнингуорту племянницей?
Графиня бросила на него подозрительный взгляд, и вполне заслуженный, решил Бенедикт: подобные вопросы не принято задавать во время первого визита.
— Само собой разумеется, у моего покойного мужа не было братьев, иначе титул не ушел бы из семьи.
Бенедикт понимал, что ему следует держать рот на замке, но что-то в этой женщине настолько раздражало его, что он не удержался и заметил:
— У него мог быть брат, который умер раньше.
— Такого брата у него не было.
Розамунд и Пози с величайшим интересом следили за обменом любезностями, вертя головами то вправо, то влево — то на Бенедикта, то на мать.
— А сестры? — не отставал Бенедикт. — Я спрашиваю лишь потому, что сам я из большой семьи. — Он кивнул в сторону Розамунд и Пози. — И я подумал, что, быть может, у ваших дочерей есть кузены или кузины. Тогда они бы не чувствовали себя такими одинокими.
Бенедикт и сам понимал, что объяснение не из лучших, однако другого он не придумал — пускай довольствуются этим.
— У него была одна сестра, насколько я помню, — ответила графиня презрительно, — но она всю жизнь прожила одна да так и умерла старой девой. Она была глубоко верующей и целиком посвятила себя благотворительности.
Что ж, следовательно, здесь ему искать нечего.
— Мне очень понравился вчера ваш бал-маскарад, — вдруг раздался голос Розамунд.
Бенедикт с изумлением взглянул на нее. Девушки все время молчали, так что он о них даже забыл.
— Этот бал давала моя матушка, — ответил он. — Я в его подготовке не принимал никакого участия. Но я с удовольствием передам ей ваши слова.
— Я была бы вам очень признательна, — проговорила Розамунд. — А вам понравился бал, мистер
