Бриджертон?
Прежде чем ответить, Бенедикт несколько секунд внимательно смотрел на нее. Взгляд у нее был жестким, как будто она хотела его в чем-то уличить.
— Весьма, — ответил он наконец.
— Я обратила внимание на то, что вы много времени провели с одной дамой, — не отставала Розамунд.
— Вот как? — пробормотал Бенедикт.
— Она была в серебристом платье. Кто эта особа?
— Таинственная незнакомка, — ответил Бенедикт с загадочной улыбкой. Ни к чему им знать, что она и для него так и осталась незнакомкой.
— Но нам-то вы можете открыть ее имя, — заметила леди Пенвуд.
Бенедикт лишь улыбнулся и встал. Здесь он больше ничего не узнает.
— К сожалению, я должен идти, — учтиво проговорил он, отвесив изящный поклон.
— Вы так и не взглянули на ложки, — укоризненно проговорила леди Пенвуд.
— В другой раз, — ответил Бенедикт. Он не сомневался, что матушка не ошиблась и герб на перчатке действительно фамильный герб семейства Пенвуд. Кроме того, он чувствовал, что если пробудет в компании малоприятной графини Пенвуд еще хоть немного времени, его стошнит.
— Очень рад был с вами познакомиться, — солгал он.
— Мы тоже, — ответила леди Пенвуд и поднялась, чтобы проводить Бенедикта до двери. — Жаль только, что вы пробыли у нас так мало времени.
Бенедикт не удосужился ей снова улыбнуться.
— Ну и что бы мог значить этот его визит, как ты считаешь? — спросила Араминта, когда за Бенедиктом Бриджертоном закрылась дверь.
— Я считаю… — начала было Пози, но мать резко оборвала ее:
— Тебя я не спрашиваю!
— Значит, нужно было обращаться к Розамунд, — буркнула Пози обычно не позволявшая себе подобных выпадов.
— Может быть, он увидел меня издалека и… — проговорила Розамунд.
— Он не видел тебя издалека! — с раздражением оборвала дочь Араминта.
Розамунд изумленно воззрилась на нее. Мать редко разговаривала с ней в таком тоне.
— Ты же сама сказала, что он был увлечен какой-то особой в серебристом платье.
— Я не говорила, что он был увлечен…
— Не спорь со мной по пустякам! Был ли он ею увлечен, не был ли, он пришел сюда не ради вас, — презрительно бросила Араминта. — Не знаю, что ему было нужно, но…
Говоря это, она подошла к окну, откинула занавеску, и слова замерли у нее на губах: мистер Бриджертон, стоявший на тротуаре, вытаскивал что-то из кармана.
— Что он делает? — прошептала она.
— По-моему, вытаскивает из кармана перчатку, — подсказала Пози.
— Это не… — машинально возразила Араминта, привыкшая возражать всему, что бы ни сказала Пози. — А впрочем, пожалуй, ты права, это действительно перчатка.
— Думаю, я в состоянии узнать перчатку, — пробормотала Пози.
— Что это он разглядывает? — спросила Розамунд, отталкивая сестру в сторону.
— На перчатке что-то вышито, — проговорила Пози. — У нас есть перчатки с гербом Пенвудов. Может, и на этой перчатке какой-то герб?
Внезапно Араминта побледнела.
— Что с тобой, мама? — встревожилась Пози. — Тебе нехорошо? Ты так побледнела.
— Он искал ее, — прошептала Араминта, не отвечая.
— Кого ее? — не поняла Розамунд.
— Женщину в серебристом платье.
— Но почему именно в нашем доме? — удивилась Пози. — Ведь я была на балу в костюме русалки, Розамунд — Марии Антуанетты, а ты — королевы Елизаветы.
— Туфли… — ахнула Араминта. — Туфли…
— Какие еще туфли? — раздраженно бросила Розамунд.
— Они поцарапаны. Кто-то надевал мои туфли. — Лицо Араминты, и без того мертвенно-бледное, побледнело еще сильнее. — Это она! Но как такое может быть? И все-таки больше некому.
— Кто? — спросила Розамунд.
— Мама, ты правда хорошо себя чувствуешь? — снова спросила Пози. — На тебе лица нет.
Но Араминта, не отвечая, уже выбежала из комнаты.
— Дурацкие туфли! Ненавижу вас! — бормотала Софи себе под нос, энергично орудуя щеткой. — А эту пару она даже не носила.
Вычистив очередную пару туфель, она поставила ее в конец длинного ровного ряда и уже собиралась приняться за следующую, как дверь стенного шкафа распахнулась с такой силой, что ударилась о противоположную стену, и Софи испуганно вскрикнула.
— О Господи, как же вы меня напугали! — воскликнула она, обращаясь к ворвавшейся в тесное помещение Араминте. — Я не слышала, как вы вошли и…
— Собирай вещи! — яростно прошипела Араминта. — К утру чтобы духу твоего в моем доме не было!
Щетка выпала у Софи из рук.
— Что?! — ахнула она. — Но почему?
— А должна быть какая-то причина? Мы обе знаем, что я уже год назад исчерпала все средства на твое содержание. Больше я держать тебя здесь не желаю.
— Но куда мне идти?
Глаза Араминты превратились в узенькие щелочки.
— Мне на это глубоко наплевать.
— Но…
— Тебе уже двадцать лет. Вполне зрелая девица. Хватит мне уже с тобой нянчиться!
— Вы никогда со мной не нянчились, — шепотом возразила Софи.
— Не смей так со мной разговаривать!
— А почему, собственно, нет? — уже в полный голос бросила Софи. — Что я теряю? Вы в любом случае выгоните меня из дома.
— Могла бы оказать мне немного уважения, — прошипела Араминта, прижав ногой юбку Софи и не давая ей подняться, — учитывая, что я весь последний год кормила и одевала тебя по доброте душевной.
— Вы ничего не делаете по доброте душевной. — Софи потянула за юбку, однако Араминта не отпускала ее. — Зачем вы меня здесь держали?
— Ты дешевле, чем обычная горничная, — осклабилась Араминта, — и потом, мне было так приятно отдавать тебе приказания.
Софи и сама это понимала. Понимала, что Араминта превратила ее в свою рабыню, но Пенвуд-Хаус был ей домом, миссис Гиббонз относилась к ней как к родной, Пози всегда была с ней добра, а что она знает об остальном мире? Да практически ничего. Куда ей идти? Что делать? Чем зарабатывать себе на жизнь?
— Но почему именно сейчас? — спросила она. Араминта пожала плечами:
— Потому что от тебя больше нет никакой пользы.
Софи взглянула на длинный ряд вычищенной обуви.
— Разве?
Араминта вонзила острый каблук в юбку Софи с такой силой, что порвалась материя.
— Ты вчера была на балу-маскараде, ведь так?
Софи почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица: Араминта все знает!
— Н…нет, — пролепетала она. — Как бы я туда попала?
— Не знаю, как ты это сделала, но факт остается фактом: ты там была. — Араминта ногой подвинула
