Санин Владимир
Новичок в Антарктиде
Владимир Санин
Новичок в Антарктиде
ПОЛЯРНЫЕ БЫЛИ
УЧАСТНИКУ И РУКОВОДИТЕЛЮ ДРЕЙФОВ,
ЗИМОВОК И ЭКСПЕДИЦИЙ,
ДОКТОРУ НАУК В УНТАХ И ПОЛУШУБКЕ
АЛЕКСЕЮ ФЕДОРОВИЧУ ТРЕШНИКОВУ
ПОСВЯЩАЕТ ЭТО ПОВЕСТВОВАНИЕ
БЛАГОДАРНЫЙ АВТОР.
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
Одна макушка тянет за собой другую
Решающую роль в моем путешествии в Антарктиду сыграла шарообразность Земли.
Как и всякая планета, наша Земля имеет два полюса. К одному из них, Северному, я пробирался на дрейфующей льдине, о чем поведал в повести, неосмотрительно названной 'У Земли на макушке'. С тех пор, стоило мне увидеть кого-либо из знакомых, как тот делал вид, что не верит своим глазам.
- Нет! Это не ты! Ибо ты давно уже должен был махнуть на вторую макушку!
- А почему, собственно, я должен на нее махнуть? - поначалу удивлялся я.
- Как почему! - восклицал знакомый и долго мне внушал, что тему нужно 'кольцевать' и что он на моем месте давно уже рвался бы на собаках к Южному полюсу. К сожалению, заключал знакомый, радикулит заставляет его рваться на самолете в Сочи.
Едва я успевал посылать ко всем чертям одного советчика, как появлялся другой
- Когда порадуешь чем-нибудь веселеньким о пингвинах и айсбергах?
Мое упрямство стало вызывать всеобщее недоумение. Мне дали понять, что раз уж я соизволил сказать 'а', то теперь не имею права увиливать от 'б', так как одна макушка тянет за собой другую. Я отбивался, отшучивался, возмущался, но добился лишь того, что на меня стали смотреть как на злостного саботажника, который всякими правдами и неправдами ускользает от давно всеми решенного путешествия в Антарктиду.
А между тем по натуре я домосед, причем из самых отпетых. Даже выдернуть меня для прогулки в наш химкинский лесок, который столь заманчиво зеленеет в пятнадцати минутах ходьбы, сложное и порою мучительно трудное дело. Двигаться в пределах своей квартиры - вот идеал, к которому я всю жизнь стремлюсь и, увы, безуспешно, потому что за все время трудов на ниве литературы я собрал с потолка своего кабинета лишь чахлый урожайчик в два-три сюжета для рассказов.
Добила меня жена. Посмотрев однажды на своего терзаемого угрызениями совести мужа, она сказала:
- Раз уж так получилось с этими двумя макушками - то поезжай. Только обещай в пургу застегивать шубу на все пуговицы.
Я собрал чемоданы и поехал в Антарктиду.
Мои предшественники в открытии Антарктиды
Быть может, другого, снедаемого тщеславием корреспондента угнетало бы то обстоятельство, что до него в Антарктиде уже побывали люди, которые сняли все сливки. Конечно, чего лукавить, приятно быть первооткрывателем: слава, цветы, автографы, влюбленные взоры девушек и прочее. Но, во-первых, эта слава зарабатывается нечеловечески тяжким трудом, и, во-вторых, она, увы, нередко бывает посмертной. Поэтому меня нисколько не обескураживало, что мое открытие Антарктиды, быть может, не произведет впечатления разорвавшейся бомбы. Так оно и произошло; правда, когда я вернулся на 'Оби', три тысячи человек, ликуя, рванулись к борту, но на мои растроганные приветствия ответили лишь двое - жена и сын. Остальные 2998 встречающих обращались ко мне со словами любви и дружбы только тогда, когда я, пытаясь пробраться к своим, наступал на чьи-то ноги.
Как бы то ни было, мое открытие Антарктиды состоялось; более того, на карте ледового континента, возможно, появится мое имя, ибо волею обстоятельств мне было суждено побывать там, где еще не ступала нога человека. В дальнейшем вы узнаете подробности открытия 'Сугроба Санина' на внутриконтинентальной станции Восток, или полную драматических коллизий историю 'зимовки в Антарктиде' неподалеку от станции Молодежная. Думаю, что даже этот скромный вклад в изучение Антарктиды - ограничимся пока данным перечнем - дает автору известное право связывать свое имя с географическими открытиями на шестом материке. Но, сознавая, что и до меня было сделано немало, считаю своим долгом совершить краткий экскурс в историю. Таким образом, я не только отдаю дань справедливости предшественникам, но и решительно отметаю всякие возможные обвинения в чрезмерном преувеличении собственных заслуг.
Некоторое основание считаться одним из первых предшественников имеет знаменитый пират XVI века Френсис Дрейк. Скажем прямо, он гонялся не столько за славой, сколько за испанскими кораблями, которые доставляли в метрополию награбленное в Южной Америке и Вест-Индии золото. Корабли Дрейк топил, а золото перегружал на борт своей бригантины. В те времена за подобные валютные операции джентльмена удачи вешали на рею и не снимали до тех пор, пока он не давал клятву исправиться, но Дрейк, дорожа своим здоровьем, принял в долю влиятельного в Англии человека - королеву Елизавету. Не знаю, как они там делили добычу, но Дрейк получил звание адмирала и право грабить испанцев на законных основаниях, благодаря чему вошел в историю Англии как один из ее величайших патриотов. А с географией дело обстояло так. Однажды судьба и сильная буря загнали его корабли в далекий южный пролив, отделяющий Огненную Землю от Антарктического полуострова. До Дрейка еще никто, по-видимому, так близко к Антарктиде не подходил, и посему благодарное человечество назвало пролив его именем.
Но главный подвиг прославленного пирата, за который мы с вами, уважаемые читатели, должны ежедневно возносить ему хвалу, прямого отношения к Антарктиде не имеет. Дело в том, что он привез из Америки в Европу первый мешок картошки, без которой ныне мы не мыслим своего существования. Так что, если вы сейчас собираетесь обедать, помяните Дрейка добрым словом.
Следующим к моем перечне идет другой знаменитый англичанин, капитан Джеймс Кук, который двести лет назад открыл множество южных островов и великодушно подарил их своему монарху, не оставив себе ни одного. В то время крупнейшие ученые спорили на тему, вызвавшую бы снисходительную улыбку у сегодняшнего школьника: существует Южная Земля или нет? На проверку и был послан третейский судья Кук, который должен был либо открыть и присоединить к Британской империи Антарктиду, либо прекратить все разговоры о ее существовании. Отважному капитану не удалось сделать ни того, ни другого; хотя он впервые в истории и пробился через Южный полярный круг, но сплошные льды, айсберги и пурга заставили его 'Резолюшн' повернуть на Север. И Джеймс Кук заявил: 'Земли, что могут находиться на юге, никогда не будут исследованы!'
К заявлению Кука присоединился и такой авторитетный ученый, как Иммануил Кант, который не допускал, чтобы к югу от шестидесятых широт могла быть открыта сколько-нибудь крупная земля. Поэтому, несмотря на свое глубокое уважение к великому философу, я никак не могу включить его в число своих предшественников.
Внимание! Сто пятьдесят лет назад из Кронштадта вышли два парусника: 'Восток' и 'Мирный' В наши дни, когда подобные скорлупки пересекают океан героев-мореплавателей показывают по телевидению, о них пишут газеты, и нет человека, который не мечтал бы заполучить автограф у легендарных храбрецов. В те годы еще не было радио, телевидения и рекламы, и моряки зарабатывали не столько славу, сколько ревматизм и цингу. Слава приходила к ним позднее, хотя и не воплощенная в материальные ценности, но от этого ничуть не менее весомая в глазах благодарных потомков.
'Восток' и 'Мирный', корабли русской экспедиции под командованием Беллинсгаузена и Лазарева, после многомесячных странствий во льдах, много раз пересекая Южный полярный круг и возвращаясь обратно, сумели наконец пробиться к неизвестной земле. Каждый читатель, которому уже доводилось открывать неизвестные земли, может легко представить себе восторг людей, впервые ступивших на материк, существование которого было поставлено под сомнение.
Это был тот самый Антарктический полуостров, отделенный от Южной Америки проливом Дрейка. Значительную часть его Беллинсгаузен нанес на карту и совершил обряд крещения нескольких островов. На один из них, остров Ватерлоо, сто пятьдесят лет спустя ступила нога автора этих строк.
Итак, Беллинсгаузен и Лазарев перерезали ленточку и объявили Антарктиду открытой. Это произошло согласно опубликованным судовым документам 28 января 1820 года, а спустя несколько дней американский охотник на тюленей Палмер, бороздивший антарктические воды, также вышел размять ноги на материк. Эти несколько дней до сих пор не дают покоя некоторым географам. Они никак не могут простить Палмеру его
