- Да-а... - вздохнул Галкин. - Ну до свидания... Может, еще и увидимся...
- Неужели так опасно? - с искательной улыбкой спросил я.
- Ну как вам сказать... - задумчиво произнес Силин. - В случае удачи... Вы ведь не один пойдете? Вытащат как-нибудь.
Манная каша застряла у меня во рту. Галкин прыснул, а Силин осуждающе на него посмотрел...
С барьера мы спустились по лестнице. Припай дышал: лед поднимался и опускался, всхрапывая и тяжело втягивая в себя воздух. Паутинками разбегались трещинки, к которым я еще на дрейфующей станции привык относиться с большим уважением. По такому льду мне еще гулять не приходилось, и, честно говоря, я был слегка озадачен. Скажи Гербович: 'Пожалуй, нужно возвращаться', - и вряд ли он нашел бы подчиненного, который с большим энтузиазмом выполнил бы это указание. Но Владислав Иосифович невозмутимо шествовал впереди, а мы гуськом шли за ним, не обгоняя: не столько потому, что обгонять начальника экспедиции неприлично, сколько потому, что весил он значительно больше каждого из нас, и было ясно, что там, где пройдет начальник, пройдут и остальные.
На льду валялись тюлени. Разодетые в пух и в прах в модные нерповые шкуры, они дремали на солнышке - занятие, доставлявшее им явное удовольствие. При нашем появлении они сонно поднимали головы, тупо соображая, как отнестись к новым знакомым, а сообразив, плюхались в ближайшую полынью и высовывали оттуда обиженные морды, бормоча про себя: 'Грелись спокойно, никому не мешали - и на тебе, навязались на наши головы'. Лишь один изысканно одетый франт оказался философом - так хорошо было ему валяться на теплой льдине. Он сонно поглядывал на нас восточными черными глазами и со снисходительным презрением позировал - понимал, бродяга, что ему все равно ни одной карточки не пришлют.
Когда мы оказались на ближних подступах к острову Фулмара, пингвины выслали навстречу парламентеров. Десятка полтора чопорных джентльменов, облаченных в черно-белые фраки, приблизились к нам, внимательно осмотрели и, не поздоровавшись, повернули обратно. Видимо, таков у них обычай, и не будем судить их строго: в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Биолог Виктор Каменев, наш гид, изучающий пингвинов уже вторую экспедицию, сообщил в утешение, что даже с ним, казалось бы, своим человеком, пингвины далеко не всегда раскланиваются. Так, буркнут себе под нос что-то вроде: 'Ходят тут всякие...' - и показывают спину.
Остров Фулмара, это нагромождение отшлифованных ледниками скал и валунов, был сплошь усеян пингвинами Адели. Вам не доводилось бывать на восточном базаре, где тысяча продавцов разрывает на части сотню покупателей, выстреливая при этом миллион слов в минуту? Представьте себе еще, что в различных углах базара в этот момент ловят дюжину воришек. Так вот, по сравнению с островом Фулмара на том базаре стоит больничная тишина. На своем веку я немало прожил в коммунальных квартирах, всякого насмотрелся, но таких склочников, как адельки, еще не видел. Просто диву даешься! Выйдя из дому на прогулку в небольшой компании, пингвин подтянут и неразговорчив, он ведет себя со сдержанным достоинством, ни на йоту не отступая от правил хорошего тона. И тот же самый пингвин, которого и по плечу не решишься похлопать, опасаясь презрительного 'Не забывайтесь, милейший!', сразу же превращается в развязного скандалиста, стоит ему вернуться домой. И таких 'фруктов' на острове многие тысячи!
А дети? Яблоко от яблони недалеко падает: одетые в коричневый пух сорванцы, дурно воспитанные уличный мальчишки переворачивают остров вверх дном. Они толкаются, дерутся, орут благим матом, натравливают друг на друга родителей и непрерывно наскакивают на них, требуя пищи. Дай им еще рогатки - и порядочному человеку пройти по острову было бы невозможно.
Вечно голодное, ненасытное подрастающее поколение то и дело гоняет родителей за хлебом насущным. Взрослые пингвины спускаются на припай, ныряют в воду и охотятся за рыбой, ни на мгновенье при этом не забывая, что и сами они - лакомое блюдо для морских леопардов и касаток. Как только поблизости появляется враг, пингвины включают сигнализацию и выскакивают из воды, словно подброшенные катапультой. А съеденная рыба превращается в их организмах в калорийную диетическую пищу, которую они отрыгивают в пасти детенышам.
По отношению к нам пингвины соблюдали более или менее доброжелательный нейтралитет, не допуская, однако, излишней фамильярности. Стоило подойти к самому, казалось бы, положительному пингвину и погладить его по головке, как он щетинился и с негодованием отходил в сторону. А один праздношатающийся и наверняка подвыпивший субъект вообще допустил хулиганскую выходку: без всякого повода бросился на начальника экспедиции и пытался пробить клювом его сапог. Но силы оказались неравными, и забияка бежал, преследуемый ироническими выкриками своих сородичей.
От большой неприятности избавил меня Виктор Каменев. Когда я хотел взять на руки и приласкать одного очаровательного малыша, Виктор посоветовал этого не делать. Он припомнил, как один неопытный полярник тоже решил посюсюкать над пингвинчиком и прижал его к своему сердцу, а потом неделю отмывался и жил изолированно от коллектива - даже самые близкие друзья были не в силах более двух-трех минут наслаждаться его обществом...
Антарктида - заповедник, всякая охота здесь запрещается. Зная об этом, пингвины чувствовали бы себя в полной безопасности (на суше, но крайней мере), если бы не поморники. Эти огромные, размером со среднего орла, птицы с отвратительным клекотом летают над островом, высматривая, где что у пингвинов плохо лежит. К счастью, поморники - орлы с сердцем курицы, на взрослых аделек они нападать боятся, но расшалившийся детеныш, выбежавший на улицу без присмотра, рискует так и не дожить до седых волос. Поэтому служба оповещения у пингвинов работает круглосуточно. Это только непосвященным кажется, что адельки каркают без всякого смысла, на самом деле они непрерывно вещают: 'Дети, поморник не дремлет! Слушайтесь папу и маму, - и мерзавец останется без обеда!'
Третья разновидность живности на острове - серебристые буревестники, небольшие, размером с наших голубей, птицы. Одни из них высиживают яйца, другие согревают своим телом крохотных нежно-белых птенцов, на которых с вожделением поглядывают поморники. К нам буревестники отнеслись с симпатией: позволяли себя фотографировать, а Каменеву - даже окольцовывать свои лапки. Буревестники охраняют птенцов по очереди, сменяя друг друга: один сторожит, а другой уходит на добычу,
Мы провели на острове несколько часов, не в силах расстаться с пингвиньим царством. Каких только картин здесь не увидишь! Вот два десятка аделек неожиданно выстроились в колонну по одному и двинулись вниз, на припай. Подойдя к разводью, они посовещались и послали на разведку в океан добровольца - нет ли поблизости касатки. Прошло несколько секунд, и доброволец, вертикально выпрыгнув из воды, шлепнулся на льдину. Его окружили пингвины.
- Еле успел унести ноги! - возбужденно прокаркал он.
- Касатка? - расстроились приятели. - Ты не ошибся?
- Поди проверь, - усмехнулся доброволец. - Уж кого-кого, а касатку, которая моего деда скушала, я за версту чую.
И охотники уныло поплелись домой.
На драку пингвины бегут смотреть толпами. Пока две адельки наскакивают друг на друга, зеваки деловито переговариваются и оценивают шансы. Насмешки, обидные реплики, очаг склоки перемещается, на шум прилетают поморники - и мелкие личные дрязги уходят на задний план: объединенными усилиями пингвины обращают своих врагов в бегство. Если отдельно взятый пингвин - дружеский шарж на человека, то колония пингвинов - остроумная пародия на коммунальную квартиру, этакую гигантскую 'Воронью слободку'.
Есть среди пингвинов и отдельные выдающиеся личности, которыми гордится все племя. Об одном из них, знаменитом ныне 'землепроходце', рассказал Виктор Каменев, когда, напрыгавшись по скалам в поисках ракурсов и не сломав себе шеи, мы уселись на теплый валун и решили передохнуть. Вдали утопали в голубом свете фантастические айсберги, терпеливо ждущие своего Рокуэлла Кента, внизу адельки осыпали последними словами поморников, повсюду на припае мирно загорали тюлени.
Антарктическая одиссея, или Необыкновенное
путешествие пингвина Жоры
Это произошло в январе 1966 года, в Одиннадцатую антарктическую экспедицию. Прогуливаясь по острову Фулмара, Каменев обнаружил среди группы праздношатающихся аделек окольцованного пингвина. Заинтересовавшись, биолог взял у него интервью. Пингвин оказался важной птицей. Косясь на свое кольцо и пыжась от гордости, он буркнул, что временем, к сожалению, не располагает, но кое-какие сведения из его биографии хранятся в досье у американского
