непременно с рогами и копытами, а когда святой Власий стал его конкурентом, ему с такими-то атрибутами была одна дорога – стать нечистью.
– А Бояна в «Слове о полку Игореве» называют «Велесовым внуком», – озарило Женьку. Я, признаться, такого не помнила, но Женьку за ее знания страшно зауважала, но на всякий случай спросила:
– А это ты к чему?
– Они как-то связывали его с обрядовыми песнями.
– Ну и что?
– Ты посмотри, как все переплетается: мифы, золото и черт. И все это есть у нас.
– Ничего у нас нет, – возмутилась я. – Кроме твоих фантазий, которые и мифами никак не назовешь. Клад – домыслы Кошкина или его чокнутого тестя, а чертом ты готова признать деревенского мужика, который за солью в магазин пришел.
Женька обиженно засопела, по тому, как она хмурится, стало ясно: она пытается найти аргументы, услышав которые я соглашусь с тем, что дети Велеса до сих пор бродят по нашим лесам, вгоняя в столбняк случайных встречных.
– Женя, – попросила я. – Не увлекайся. Давай мыслить здраво.
– Давай, – согласилась она и села рядом со мной. – Славу ты видела, так?
– Так.
– Местные его боятся?
– Это нормально. Люди любят выдумывать глупости, а потом свято в них верить.
– Отвечай по существу: да или нет?
– Допустим, да.
– Где-то он живет, верно?
– Конечно.
– Но попасть туда невозможно.
– Чушь. Просто он отлично ориентируется в лесу и умеет уйти от преследователей. Допустим, это своего рода талант, но никакой мистики в этом нет. Если бы у нас была хорошая собака, мы бы выследили твоего Славу в два счета.
– Не думаю, что идея с собакой пришла в голову только тебе, – съязвила Женька.
– Хорошо. Предположим, он знает, как собак сбить со следа, специальные травы употребляет и так далее, но я настаиваю: Слава просто человек, которому пришла охота жить уединенно. Я очень сомневаюсь, что это самое Велесово вообще существует, – воодушевляясь все больше и больше, говорила я. – В Рождествено теперь приходит только Слава, по крайней мере ни о ком другом Вера не говорила. Велесово не могут найти, потому что такой деревни нет. Живет в лесу какой-то бомж…
– А деньги у него откуда?
– Пенсию получает. Или охотится. А что? Сдает шкурки, получает деньги. Всему есть логическое объяснение, по-другому просто не бывает.
– Самый простой способ разрешить наш спор – найти деревню. Или берлогу Славы, если угодно.
– Ты что, спятила? По лесу за ним носиться! Да у нас и собаки-то нет. Опять же неизвестно, когда он снова здесь появится.
– Но если все-таки появится, обещай, что мы попытаемся.
– Мы зачем сюда приехали? – вздохнула я. – У нас же Кошкина…
– Ты прикинь, если мы Велесово найдем, это же будет сенсация! – Глаза Женьки опять засверкали, она возбужденно размахивала руками, а я напомнила себе, что имею дело с журналисткой. Их, как известно, хлебом не корми, а дай сенсацию. Сообразив, что речи Женька будет произносить долго, я, толкнув ее, сбросила в воду, а чтобы ей было не обидно, плюхнулась вслед за ней сама.
Мы весело барахтались в воде, брызги серебряными каплями оседали на наших лицах, а мы радостно хохотали. Вода в озере была прохладной, и через некоторое время мы выбрались на берег погреться.
В монастыре ударили в колокола, призывая на вечернюю службу.
– Думаю, нам не мешало бы посетить обитель, – заметила Женька.
Я и сама об этом подумывала. Если мыслями подруги целиком завладело таинственное Велесово, то меня по-прежнему очень интересовала Наташа. Возможно, удастся поговорить с матушкой и что-то узнать об этой девушке. В общем, мы отправились в монастырь. Как выяснилось позднее, Женьку туда влекло желание заручиться поддержкой господа в борьбе с нечистой силой, меня же переполняли думы мирские.
На службе, кроме монастырских и нас с Женькой, присутствовали Козлов, двое рабочих и женщина лет шестидесяти. По дороге к монастырю мы ее не видели, значит, она пришла раньше, не из Рождествена, а из какой-то другой деревни. Женька истово крестилась и кланялась, а я очень быстро начала томиться, но покинуть церковь до конца службы сочла неприличным. Матушка, конечно, обратила внимание на наше присутствие, но упорно на нас не смотрела. После службы она, однако же, сама подошла к нам.
– Сегодня Наталья ездила в город, – сказала настоятельница. – Я попросила ее зайти в управление архитектуры. Вашей Кошкиной никто там не знает.
Признаться, это меня не удивило. Но Петечка не мог ошибиться, значит, кто-то все-таки звонил. Теперь Наталья интересовала меня даже больше, но поговорить о ней с матушкой не удалось, та, кивнув нам, поспешно удалилась, и мы покинули церковь. Выйдя на улицу, мы обратили внимание на женщину, которая была на службе, теперь она сидела на скамейке. Увидев нас, улыбнулась и громко поздоровалась.
