– Все так. Когда его перевели дальше на Север, жена его в Рождествене осталась. Сначала думали – временно, может, жилья там нет. Но потом… я ведь говорю, в деревне ничего не скроешь.
– У нее был любовник? – очнувшись, спросила Женька.
– Болтали. Среди пленных офицер был, говорят, красавец и гордый очень. Уж вроде жизнь тут жуткой была, а он идет, подбородок вверх, спина прямая, не хочешь, а залюбуешься. Дело молодое, вот и вышло. Не раз видели, как он в дом входил, когда мужа не было, хотя они, конечно, осторожничали. Мать Славы дружбу ни с кем не водила, она вообще странная была. Мама рассказывала, идет кто по улице, и она навстречу, глянет так, что человек вроде к земле прирастает и с места двинуться не может. Слух о них шел, конечно, но особо болтать остерегались, муж у нее человеком был суровым, но в ней души не чаял. Однако гадали, кто отец ребенка, она в ту пору беременная была. И вдруг взрыв. Когда она узнала, говорят, рухнула на землю как подкошенная и больше в себя уже не приходила. Так ее и схоронили.
– Но оказалось, что женщина была жива?
– Выходит, что так. Отец ее пришел в деревню, когда гроб уже закопали.
– Откуда пришел? – влезла Женька.
– Не знаю. Наверное, жил где-то по соседству. Он увез ребенка и тело дочери. Дочку где-то у себя схоронил. Когда все это было? – вздохнула она. – Было, да быльем поросло.
– Но не для всех, – покачала я головой.
– Вы это о чем? – насторожилась Маша. – Уж не думаете ли вы… не знаю, что с Натальей, но остальных бог прибрал, а господу людская помощь без надобности.
– Убийства иногда очень ловко маскируют под несчастный случай.
– Какие убийства? – отмахнулась женщина. Тут под окнами появился ее брат, она нахмурилась и поджала губы.
Уверена, одна и та же мысль пришла нам в голову одновременно. Отвернувшись от окна, Маша нервно теребила руками фартук, я боялась, что теперь от нее ни слова не добьешься, и все-таки спросила:
– Как остальные жители относились к пленным?
– Люди все разные. У кого мужей да сынов поубивало, смотрели косо, а тут, считай, в каждом доме похоронку получили, а то и не одну. Но за то время, что немцы здесь жили, многие привыкли. Жалели их, и они чем могли помочь деревенским старались, ведь мужиков в деревне не было, не считая стариков да солдат, что лагерь охраняли. Кому крышу залатают, кому крыльцо подправят, кому огород вскопают. Когда пленных убили, многие их жалели. А старик, Демьян Суриков, сказал: «Грех на всех нас лежит, что людям не помогли, отвечать за него придется». Сначала на его слова никто внимания не обратил, а когда Петр Плещеев погиб, а вслед за ним Васька Рогожин, вспомнили.
– Что он имел в виду? – насторожилась я.
– То, что пленных под завалом умирать оставили, – сказала Маша.
– Почему из деревенских никто немцам не помог?
– Кто знает. Боялись, наверное.
В доме появился Вальтер, улыбнулся нам и присел к столу. Маша поставила перед ним чашку и начала собирать на стол, а мы поспешили проститься.
– Все ясно, – не успев сойти с крыльца, зашептала мне Женька.
– Что тебе ясно? – разозлилась я.
– А то и ясно, что не обошлось без этой тетки. Она местным простить не может гибель отца.
– По-твоему, она Наталью убила?
– Не она, так брат.
– Он же не в себе.
– Вот именно. Что сестра напоет, то он и сделает. А силища у психов, знаешь какая? Проломить голову здоровому мужику им ничего не стоит.
– Так это буйные, а он безобидный.
– Тебе так только кажется. Мотив налицо, Вальтер этот целыми днями шляется по деревне, внимания на него никто не обращает, а он… Опять же, народ здесь чудной, обо всем предпочитают помалкивать, так что, если кто-то чего-то заподозрит, еще не факт, что расскажут. Анфиса, надо срочно ехать в город и тамошних ментов…
– Ага, – усмехнулась я. – Ты им скажешь, что Вальтер с Машей мстят за погибшего отца, оттого народ в округе пополняет ряды погибших в результате несчастных случаев? Ты что, забыла: ни одного уголовного дела не заведено.
– Теперь придется завести. Не могут они замалчивать очевидное.
– Это для тебя все очевидно, а им требуется что-то посущественнее.
– Ты что, в самом деле считаешь, что Наталья погибла в результате несчастного случая?
– Выяснять, так это или нет, дело милиции. Если у ментов возникнут вопросы, им придется разбираться.
– Сомневаюсь. Здесь все повязаны. Матушке убийство как кость в горле, у ментов раскрываемость, короче, все будут только рады на несчастный случай ее смерть списать.
– Ты-то почему так уверена, что это убийство? – разозлилась я.
– Потому что все сходится. Они в сговоре с колдуном, стоило ему появиться в деревне – и наутро в монастыре уже труп. А что он говорил, помнишь? Мол, не спешите на тот свет. Это прямая угроза. Они
