Во 2-й главе автор приподнимает 'покров древней Изиды': преднамеренное 'разрушение религиозных и нравственных начал, которое не могло быть полезным ни для какого общества' (25) – вот та 'непосредственная причина Французской революции', которая, по мнению автора, была вызвана 'заговором против истины'. Раскрытие этого 'заговора' и составляет 'предмет' рассуждений, схема которых удивительно проста: христианскому миру противостоит мир 'атеистический' (масоны), которыми руководят адепты иудаизма.
Конечно, автору было бы намного легче описывать 'заговор', если бы не надо было 'исследовать' промежуточное звено ('франкмасонский орден'), поскольку антиномия 'христианство – иудаизм' за свое тысячелетнее существование стала давно уже 'общим местом' антисемитов всех толков и национальностей.
Но, во-первых, 'изобличения автора и мои относятся исключительно до саддукейской секты' (9), во- вторых, 'ни в одном из памятников еврейской литературы ни о каком Адонираме… не упоминается' (44), в- третьих, 'сущность доктрины франкмасонства есть только учение иудейских схизматиков, а не Моисеева закона', в-четвертых, 'для уразумения истинного значения франкмасонского ордена нет надобности абсолютно утверждать, чтобы в настоящее время иудейский народ непременно принимал непосредственное и сознательное участие в действиях ордена' (49), в-пятых, 'из ветхозаветной еврейской письменности известно, что между иудеями до Р.Х. никаких необыкновенных мистерий не существовало' (76).
И все же единственной и всепоглощающей idee fixe авторов 'Разоблачения…' является как раз априорная вина еврейского народа во всех бедах христианского мира: а) 'в торжественном признании в лице Иисуса Спасителя иудейского преступника, справедливо заслужившего казнь свою' (47), б) 'евреи не могут не сочувствовать, со всею энергией затаенной исторической мысли, всеобщему упадку христианства и ослаблению государственных основ между христианскими народами' (50), в) 'мы не можем не признать в них всегдашней враждебности ко всем другим национальностям… беспрерывного противодействия властям гражданским и духовным' (53), г) 'стремление воздвигнуть на развалинах христианства, облитых кровью новых мучеников, всемирную иудейскую монархию, с ее Богом-мстителем, сметавшим когда-то с лица земли рукою иудеев целые поколения и нации' (67), д) 'иудеи… готовят теперь христианам участь быть очистительною жертвою за дела своих предков' (73), е) 'одни только евреи воспользовались всеми материальными выгодами современной цивилизации…', а пролетариат, 'этот гнилой заражающий паразит современного человечества, созданный ленью, разнузданностью и интригою, вовсе неизвестен в еврейском обществе, лукавом, но трудолюбивом и дельном' (75), ж) 'пришествие и воцарение над еврейским народом… Мессии… немыслимо без предварительного нравственного уничтожения христианства' (78), з) наконец, насколько 'нынешние евреи причастны к франкмасонскому ордену, о том пишущий положительных сведений не имеет, но нет сомнения, что не могут же они оставаться равнодушными зрителями осуществляющегося в их глазах падения христианства' (82). Подобная idee fixe сама по себе ни оригинальной, ни исключительной не была.
Другое дело, открытие 'новой иудейской интриги' – 'иудейской инициации', лежащей в 'основании масонского ордена' (38).
Конечно, использование отдельных атрибутов еврейской символики, еврейских имен и слов, некоторых апокрифов позднего (не только еврейского) происхождения, интерпретации новозаветных событий и многое другое как в масонских 'таинствах', так и в их описаниях – должно было, рано или поздно, 'навести' на мысль о 'жидовствующем' характере 'вольных каменщиков'. Однако объявить масонство 'тайным' орудием иудеев, сознательно ими используемом против христианского мира, – такое могло прийти в голову только тому, для кого 'иерусалимское происхождение' человека изначально значило не только социальную инородность, но и политическую неблагонадежность. Более того, при отсутствии прямых и объективных доказательств 'еврейского заговора' против христиан, открытие 'промежуточного' ряда (деятельность 'тайных обществ', в том числе и масонских) между историческими эпохами неприятия мессианской роли Спасителя в древнем иудейском мире и участием евреев в революционных движениях европейских народов в XIX в. – должно было совершиться именно там, где конфликт еврейства с 'туземным населением' (как это было в Царстве Польском во время Отечественной войны 1812 г.) носил ярко выраженный колониальный характер. В этом смысле вина евреев, принимавших участие в исторических событиях на стороне Российской империи, определяла и меру их вины как участников революционных движений, направленных против самодержавия. В обоих случаях зловредность 'иерусалимекого племени' для ренегата Пржецлавского, побывавшего в рядах масонов и революционно настроенных соотечественников, и ретрограда, тоскующего о преобразователе просвещения в России, – Николая I и подозрительно относящегося к либеральным реформам Александра II – была ясна. Иначе обстояло дело с масонами, чье интергосударственное и интернациональное движение охватывало все слои общества, независимо от принадлежности адептов к 'власть имущим' и их национальности.
И, как в случае с 'древней виной' иудеев, участие масонов в кровавых событиях Французской революции определило их меру 'вины' в 'новейших политических событиях' (88), а идеология ретивого католика и верноподданного чиновника только подсказала логику 'разоблачения'.
Заимствование у евреев их священных книг (всего 'Ветхого Завета' с Добавлением неканонических для иудеев 'писаний'), ритуальных элементов и традиций, ряда литургических и собственно теологических приемов – в значительно большей степени свидетельствовало 'против' христианства, чем против масонства. (Несомненно, что 'автор' разоб 113 лачения 'великой тайны' был достаточно образованным человеком, к тому же воспитанным на богословских трудах и искушенным в истории христианства. Однако он ни разу не поставил под сомнение 'иудейское происхождение' Нового Завета, хотя именно в появлении христианства следовало бы ему увидеть возможность 'еврейского заговора', направленного на достижение 'мировой власти'49.) Вместе с тем ни одному верующему христианину подобное и в голову не могло бы прийти. Зато противостояние двух религий, базирующихся на одних и тех же древних (дохристианских) источниках и сохранивших антагонистический характер со времен 'иудейских' гонений периода Второго Храма и христианских гонений в последующие столетия, при своей абсолютизации оказывалось единственным смыслом и содержанием истории50. Поэтому масонство (как и христианство), пользующееся символикой, апокрифами, речениями и знаками иудейского происхождения, да к тому же еретически (как с католической, так и с православной точки зрения) воспринявшее некоторые христианские реалии, естественно, по мнению 'разоблачителя', должно было занять сторону иудаизма.
Квинтэссенцией – 'пятой стихией' – масонства была объявлена легенда об Адонираме, в которой библейская история строительства Храма оказывалась трансформирована, по словам автора 'Разоблачения…', в мистерию кровавого убийства соперника Соломона, став 'символическим основанием всего масонства': 'Дело прежде всего состоит в том, что со смерти некоего Адонирама (в примечании: или просто Ирама, что значит благородный. – С.Д.), сына вдовы из колена Нефаилимова, бывшего главного строителя храма Соломонова и предательски умерщвленного… тремя иудейскими работниками, затерялось у иудеев какое-то таинственное слово, без которого окончание иудейского храма было невозможно' (43). Этим словом для масонов является слово Mac-benach ('плоть разрушается'), а в самой мистерии 'нельзя не признать… символического языка евреев, напоминающего собою библейскую и талмудичгскую письменность' (43-44). Но, признается автор, легенда, вероятно, вымышлена по воскресении Христа: во- первых, потому, что 'ни в одном памятнике еврейской литературы ни о каком Адонираме… не упоминается', во-вторых, потому, что 'легенда эта… заключает в себе намеки, очевидно, направленные против сказания св. евангелистов о воскресении Христовом' (44).
Впоследствии С.А. Нилус51 предложил литературный перевод этой легенды по книге графа Кутейля де Кутелэ 'Les sectes et societe's secretes', а Г. Бостунич дополнил этот перевод по варианту из романа А.Ф. Писемского 'Масоны'52. 'Научный' анализ легенды позволил Г. Бостуничу прийти к справедливому выводу: 'Если взглянуть на легенду об Адонираме с чисто литературной точки зрения, то в ней придется признать продукт позднего по времени происхождения… Кроме противоречий с церковным преданием, авторы ее впадают и в противоречие со Священным Писанием..'. Затем он (в соответствии с концепцией 'жидо- масонского заговора') внес существенные 'шумы и помехи': '… всего вероятнее, что происхождением своим легенда обязана говорившему по-гречески левантийскому жидовству, перенявшему элементы Ислама, который, в свою очередь, почерпнул их из жидовства (не надо забывать, что о самом христианстве Магомет раньше всего узнал через арабских жидов)'53. Пожалуй, самым важным в этой сентенции является 'круг' восприемников легенды: левантийское жидовство – Ислам – арабские жиды. И хотя Г. Бостунич
