оказался только один десяток - Первака. Если бы двадцать с лишним журавлевских бугаев бросились к воротам, их встретили бы сорок самострелов - почти по два выстрела на стражника - а если бы все они устремились на зады хутора, что при неожиданном нападении со стороны ворот было вполне естественным, им противостояли бы только десять мальчишек, причем, не факт, что у всех были бы в готовности самострелы. План Алексея обрекал десяток Первака на уничтожение! Пожелание матери: 'в первом же бою' - исполнилось бы не только в отношении Первака, но и в отношении Вторуши.
Ребят спасла только низкая боеспособность журавлевских стражников - Алексей переоценил противника. Ну, Алексей Дмитрич, ты и тип - дама сердца, любовь юности только пальчиком на сыновей Листвяны указала и ты уже готов замесить вместе с ними еще восемь ни в чем неповинных мальчишек! Блин, но не объяснять же это Дмитрию!'
- Мы, Мить, вот что сделаем, когда вернемся на базу: изготовим макет хутора, соберем урядников и проиграем разные способы наших действий - выясним, можно ли было сделать дело лучше. Надо же нам тактику стрелков разрабатывать, никто, вместо нас, этого...
Договорить Мишка не успел - спереди передали приказ: 'Старшину и урядников к наставнику Алексею'.
* * *
Выступить в роли спасителей-благодетелей Младшей страже не удалось - караульная служба у христиан-подпольщиков была налажена как следует, и предупреждение о приближении отряда всадников они, надо понимать, получили вовремя. О том, что собрание христианской общины все же имело место, свидетельствовала трава на полянке, притоптанная несколькими десятками пар ног, да небольшой потек воска в подтесанной топором развилке дерева, куда, по всей видимости, ставили икону и свечи. След с поляны уводил к реке и догонять христиан, похоже, было бесполезно - скорее всего, их у берега ждали лодки.
Однако Стерв не был бы Стервом, если бы не добился хоть какого-то успеха - одного из дозорных, охранявших собравшуюся на молебен общину, охотник, все-таки, сумел захватить. Когда Мишка подъехал, Стерв как раз тряс связанного парня лет шестнадцати за грудки, пытаясь, кажется, выяснить: ждали ли христиан подпольщиков лодки, или те ушли сухим путем? Тряс, по всему было видно, совершенно бесполезно - пленник, гармонично сочетая в себе черты арестованного подпольщика и христианского мученика, хранил на лице выражение 'умру, но не покорюсь'.
Алексей, с самого начала бывший против траты времени на тайную христианскую общину - мол, стражу побили, никто их теперь не тронет - держался поодаль и демонстративно смотрел в сторону, не обращая внимания на безуспешные попытки Стерва разговорить пленника. Мишке пришлось брать руководство на себя. Подъехав вплотную, он набрал в грудь воздуха и гаркнул, имитируя дедовы командные интонации:
- Отставить! - Стерв мгновенно отпустил пленника. - Развязать!
Эта команда тоже была выполнена беспрекословно, Стерв даже поддержал пленного, который от неожиданности чуть не упал. Мишка спешился, снял шлем, и перекрестившись, нараспев произнес:
- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас.
Ответного 'аминь' и крестного знамения Мишка не дождался - пленник смотрел на него со смесью удивления и недоверия. Мишка, не смущаясь молчанием собеседника, выпростал из- под одежды нательный крест и слегка склонив голову в знак приветствия, продолжил:
- Здрав будь, брат наш во Христе. Я внук воеводы Погорынского боярина Кирилла, крещен Михаилом. А тебя как величать?
- Герасимом...
'Ну, слава богу, голос прорезался. Может, хоть какой-то толк будет?'
Герасим все еще недоверчивым взглядом обвел окруживших его всадников и нерешительно спросил:
- Так вы христиане?
Вместо ответа Мишка резко крутанул головой обежав взглядом отроков. Те поняли своего старшину правильно и принялись креститься, даже Стерв изобразил что-то вроде крестного знамения - криво и слишком размашисто, но не перепутав левое плечо с правым, как это у него, бывало, случалось. Недоверие и настороженность Герасима заметно пошли на убыль, на лице его даже появилось некое подобие осторожной радости.
- Вы за нами пришли... боярич?
'Ну да, конечно, вера в чудесное избавление от власти поганых язычников, несомненно, культивируется в общине. Иначе и быть не может. Даже жалко разочаровывать парня, но придется'.
- Нет, брат Герасим, мы же не знали о вас, думали здесь одни язычники живут. Случайно наткнулись вчера на стражу, которая вас изловить должна была, но теперь можете их не опасаться... кара Божья настигла слуг Нечистого, мы же стали орудием в деснице Божьей. Больше эти стражники уже никому зла не сотворят.
Парня, казалось, не очень-то взволновала судьба перебитых стражников, слишком велико было разочарование из-за несбывшегося чудесного освобождения. Все еще глядя на Мишку с надеждой он, как ребенок, не получивший ожидаемого подарка, протянул:
- А отче Моисей говорил...
- Отец Моисей - это пастырь ваш? - не дал Герасиму закончить фразу Мишка.
- Да...
- А велика ли ваша община?
- Здесь три десятка, боярич, но есть и еще в других местах. Про все только отче Моисей ведает и по очереди навещает.
'Так, сэр, обратите внимание: рыбаки, про которых рассказывал Стерв, меняли на что-то копченую рыбу, на чем и были пойманы Смотрящим Ионой. Некто отец Моисей путешествует от одной тайной христианской общины к другой. Похоже тайная жизнь, неподконтрольная вашему предшественнику, бьет в Заболотье ключом - народец наладил контрабандный бартер, ведется подрывная идеологическая работа, администрация и силовые структуры этому всему противодействуют, но полностью искоренить, разумеется, не могут. Нормальное тоталитарное государство, черт побери, прямо, как по учебнику'.
- Боярич, - прервал Мишкины размышления Герасим - а как же теперь, вы же о нас узнали, неужели не поможете?
- Обязательно поможем! - с максимально возможной убедительностью заявил Мишка. - Как только воевода Погорынский узнает о том, что здесь у вас творится, покарает слуг Антихриста нещадно! - Краем глаза старшина Младшей стражи уловил, что Алексей, до сей поры демонстрировавший безразличие, при последних словах обернулся и как-то странно на него глянул. - Обещаю тебе, брат Герасим, что по возвращении расскажу воеводе обо всем, а особенно о том, что здесь под властью поганых язычников томятся наши единоверцы! И так же твердо обещаю, что боярин Кирилл равнодушным к этой вести не останется - без его ведома в Погорынье не должно происходить ничего! - И снова острый внимательный взгляд со стороны Алексея.
'Да чего он зыркает-то, что я такого крамольного говорю? Или злится из-за пустой, по его мнению, траты времени? Так нам спешить, вроде бы, некуда. Или есть? Позвольте вам напомнить, сэр Майкл, что мистер Алекс, в отличие от вас, прекрасно знает цену каждой минуты, проведенной на вражеской территории, и если он проявляет нетерпение, то игнорировать его не стоит'.
- Так и передай, брат Герасим, отцу Моисею, - Мишка решил закруглять разговор - что мы сюда еще вернемся! Срока назвать не могу - это воевода решает, но придем непременно и язычество поганое повергнем! А сейчас беги, догоняй своих и... поклон от нас отче Моисею и всем православным христианам...
- Боярич! Погоди, боярич! - Герасим подскочил к Зверю и ухватился за стремя, в которое Мишка уже собрался вдеть ногу. - Возьми меня с собой, я охотник, все тропки тут знаю, я пригожусь! - У меня семьи нет, никого за мой побег не накажут. Возьми, я обузой не буду!
'Ничего себе! Тут еще и родственников в качестве заложников держат! Ну, дражайший предшественник, ты себе сразу на несколько высших мер заработал, а ельцинский мораторий на смертную казнь ЗДЕСЬ не действует, так же, как и комиссия по помилованию. По Русской Правде тоже за убийство
