Медитации на Таро. Путешествие к истокам христианского герметизма

В этом славословии воспевается вечный закон Вавилонской башни - закон башни, разрушенной ударом грома, и смиренного сердца, вознесенного тем же ударом к Божественному озарению. Ибо 'Магнификат' - это песнь сердца, пораженного тем же громовым ударом, который 'низлагает сильных с престолов и возносит смиренных'.

Едва ли можно выразить сущность этого закона более точно и сжато, нежели в Евангелии от Луки: 'Всякий возвышающий себя унижен будет, а унижающий себя возвысится' (Лк. 14: 11). Существует множество путей самовозвышения - и всего лишь один путь падения.

Например, в биологии установлено, что в процессе эволюции существует множество путей, ведущих к временному преимуществу вследствие специализации организма в определенном направлении, но всегда заводящих в тупик. Например, гигантские рептилии - ящеры - достигли безраздельного господства на земле, благодаря своей физической силе, подвижности и устрашающему природному оружию в виде челюстей и иных органов тела. Но они выжили лишь затем, чтобы уступить место маленьким существам, не обладавшим ни физической силой, ни природным оружием (то есть мощными челюстями и конечностями). Эти маленькие теплокровные существа, первые млекопитающие, не имели такой специализации, как рептилии, и по сравнению с ними были совершенно незначительными.

'Сама их незначительность позволила им выжить в течение длительного периода, когда на земле господствовали гигантские и специализированные виды рептилий' (64: р. 123).

К тому же свойственное им отсутствие специализации позволило приспособиться к резкому изменению климатических условий и к иным переменам, вызванным образованием горных массивов к концу мезозойского периода, к которым господствующие рептилии приспособиться не смогли; и вот они исчезли.

Таким образом, млекопитающие заняли место рептилий как хозяева земли. Однако гораздо позднее сформировались специализированные виды млекопитающих, и каждый вид, в свою очередь, возвышал себя, развивая те органы и способности, которые несомненно давали временные преимущества, но затем заводили их в тупик, т. е. они оказывались неспособными к дальнейшей эволюции. Но одна группа млекопитающих, которая, вместо специализации, включилась в процесс всеобщего роста, или в сбалансированную эволюцию физического организма и психических способностей, взлетела на гребень волны эволюции и в конечном счете породила организмы, способные служить вместилищами человеческих душ. Следовательно, говоря языком биологии, 'возвышение себя' сводится к специализации, дающей временные преимущества, а 'унижение себя с тем, чтобы возвыситься' означает всеобщий рост, т. е. сбалансированную эволюцию физических и психических способностей живых существ. А что справедливо в сфере биологии, справедливо и в других сферах.

По этой причине я подумал, что в начале этого письма уместно было бы добавить к формуле-эпиграфу 'всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится' (Лк. 14: 11) следующий текст из Евангелия от Марка:

'Царствие Божие подобно тому, как если человек бросит семя в землю, и слит, и встает ночью и днем, и как семя всходит и растет, не знает он' (Мк. 4: 26-27).

Ибо таков путь всеобщего роста, или 'унижения себя до роли зернышка', в противоположность путям специализации тех, кто 'возвышает себя, строя башни', что особо подчеркивает этот текст. Расти или строить - вот тот выбор, к которому все сводится в конечном итоге: 'путь спасения' и 'путь гибели', или путь бесконечного совершенствования и путь, ведущий в тупик. Идея ада есть просто идея некоего духовного тупика; образ чистилища относится к идее отказа от тех тенденций, которые ведут тупиковые состояния специализации, - отказа с целью спасти и сохранить открытыми пути совершенствования - 'пути спасения'.

Возвысить себя или унизить, специализироваться ради достижения временных преимуществ или быть движимым одним лишь алканием и жаждой истины, красоты и добра, строить башню или расти, 'спать и вставать ночью и днем ... не зная, как' (см. Мк. 4: 26- 27), - вот выбор, который должен сделать каждый человек, каждая общность людей, каждая традиция или духовная школа.

Итак, мы, оккультисты, маги, эзотеристы и герметисты, - все те, кто хочет 'делать' вместо того, чтобы ожидать, сложа руки; кто хочет 'взять свою эволюцию в свои собственные руки' и 'направлять ее к некоей цели', - стоим перед этим выбором в гораздо более, я бы сказал, драматической форме, чем люди, не занимающиеся эзотеризмом. Главнейшей (если не единственной настоящей) нашей опасностью является предпочтение быть 'строителями Вавилонской башни' (неважно, в одиночку или в сообществе с кем-либо), нежели возделывателями, 'как виноградари в винограднике Господнем'.

По правде говоря, единственной истинной нравственно обоснованной причиной сохранения эзотеризма 'эзотерическим', т. е. того, чтобы держать его вдали от дневного света и не допускать его профанации, является опасность тяжкого недоразумения - смешения башни с деревом, вследствие чего ряды эзотеристов пополнились бы 'каменщиками' вместо 'садовников'.

Церковь всегда отдавала себе отчет в существовании этой опасности. Вот почему она всегда настаивала - вместе с тем высоко ценя и поощряя усилия как таковые - на принципе благодати как единственного источника продвижения по пути совершенствования. Вот почему она всегда с подозрением относилась к так называемым 'братствам посвященных' и к подобным им группам, которые образовывались либо на периферии Церкви, либо вообще вне ее. Ибо даже если оставить в стороне соперничество и иные человеческие слабости, главным мотивом отрицательного отношения Церкви к братствам посвященных является опасность замещения роста - строительством; благодати -'деланием'; и, наконец, пути спасения - путем специализации. Я не знаю, этим ли объясняются преследования Ордена тамплиеров, но, вне всякого сомнения, этим объясняется оппозиция Церкви по отношению к масонству.

Но как бы там ни было в отдельных исторических случаях, здесь нас занимает аркан башни, разрушенной ударом грома, т. е. вся совокупность соответствующих идей и фактов, относящихся к стремлению 'возвыситься', ведущему к специализации, которая, в свою очередь, неизбежно заводит в тупик. Речь, стало быть, идет о выборе между 'строительством' и 'ростом' в сфере эзотеризма.

Сошлемся на пример факиров, среди которых есть такие, которые не чувствуют гвоздей, на которых лежат, либо хоронят себя заживо на целую неделю и остаются совершенно здоровы, либо заставляют растение вырасти у нас на глазах. Такой факир реализовал отдельные преимущества; он может делать то, что мы делать не можем. Но он достиг этого за счет своего общего развития как человеческого существа, он 'подверг себя специализации'. Он никогда не внесет сколько-нибудь значительного вклада в философию, религию или искусство. В плане его общечеловеческого прогресса он находится в тупике, где остается разве лишь уповать на удар грома, который бы вытряхнул его из этого тупика.

Есть еще одна проблема, лишившая покоя Агриппу Неттесгеймского, автора классического труда по магии - 'De occulta philosophia' ('О сокровенной философии'): как могло случиться, что автор этой книги, в которой можно найти множество сведений, основанных на аутентичном опыте, - как могло случиться, что он, восторженный адепт, стал разочарованным в жизни скептиком, написавшим в последние годы своей жизни едва ли не главнейший ее итог -труд, озаглавленный 'De incertitudine et vanitate omnium scientiarum et artium' ('О недостоверности и тщете всех наук и искусств')?

Ответ на этот вопрос заключается в том, что Агриппа выстроил 'Вавилонскую башню', которая впоследствии была разрушена 'громовым ударом свыше'. Это была высшая реальность, которая сделала в его глазах все 'науки о сверхъестественном' - которым он посвятил лучшие годы жизни - тщетными. Башня была разрушена, но лично для него открылся путь к небесам. Он стал свободным, чтобы начать сначала, т. е. вновь отправиться по пути роста.

Факир и маг - оба нуждаются в освобождающем ударе грома свыше, чтобы вернуться на путь чисто человеческой эволюции, т. е. на путь всеобщего роста, где нет тупиков специализации. Это же относится к специалистам в мистике и гнозисе. Вот почему мы неоднократно повторяли в этих письмах, что практический (то есть живой) герметизм не является