Как ему удавалось каждый раз читать ее мысли? Октавия отмахнулась от этого вопроса так же легко, как и от предыдущих. Только захотелось узнать: из каких средств? Но она тут же выкинула все из головы. Корабль вел Руперт, и она станет следовать проложенным им курсом.
- Вам нравится опера? - вежливо поинтересовался ее кавалер.
- Если это только не Глюк, - не сбиваясь с такта, ответила она. - Ненавижу Глюка.
- Вероятно, он кажется вам тяжеловатым, - серьезно согласился Руперт и принялся разделывать оленью ногу. - Но нас должны видеть в опере. Придется снять ложу на сезон.
- Конечно. Но я предпочла бы драму. Однажды мне пришлось видеть Гаррика в 'Гамлете'.
- Да, его смерть в прошлом году стала настоящей утратой для сцены. Руперт положил ей кусок оленины.
В течение всего ужина он поддерживал непринужденный, ни к чему не обязывающий разговор. Сначала Октавии показалось, что это своеобразная игра, но потом девушка поняла, что Руперт испытывает ее: сможет ли она достойно вести себя при дворе.
- Ну как, прошла? - спросила Октавия, когда Табита убрала тарелки и поставила на стол десерт - творожный пудинг и блюдо с яблоками.
Руперт улыбнулся:
- Что прошли?
- Сами прекрасно знаете.
- Нортумберленд и Шордич не самые известные места, где воспитывают придворных дам.
- Нортумберлендское общество весьма утонченное, - заметила Октавия, откусывая яблоко.
- А вам, как я вижу, дважды одного и того же повторять не приходится, похвалил он ее. - Вы легко себя чувствуете в свете?
- Вполне.
Руперт кивнул и откинулся на спинку стула.
- Хорошо, покончим с этим и перейдем к самым важным урокам нынешнего вечера. Не возражаете, мисс Морган?
По спине пробежал холодок.
- Собираетесь обучать меня искусству совращения, чтобы я могла применить его против вашего врага?
- Нет, - поправил он, - скорее искусству получать удовольствие, даже если вы даете его другим.
Он взял ее за плечи. В потемневших глазах вспыхнула страсть. Октавия почувствовала, как напряглось его тело.
- Я хочу тебя, - шепнул он. - И только тебя. Октавия облизала пересохшие губы, она пылала, будто в лихорадке.
- Научи меня всему. В этот раз я буду знать, что происходит.
Что-то мелькнуло в его глазах, как будто тень сожаления, но уже в следующее мгновение все исчезло.
- Идем.
Руперт взял ее за руку и повел по темному холодному коридору в спальню.
Закрыл за собой дверь, задвинул тяжелый засов. Смущенная Октавия нерешительно стояла посередине комнаты - стыдливая, как девственница в первую брачную ночь. Она была уже женщиной, но та пригрезившаяся ей страсть не дала чувства освобождения. Она не решалась ответить на призыв, засветившийся в его глазах, когда он сделал к ней шаг.
- Замерзла? - Он взял ее руки и начал их растирать.
Октавия беспомощно пожала плечами.
- И замерзла.., и вся горю. - Внезапно она вырвала руки. - Я смущаюсь и чувствую себя глупой, потому что не знаю, что делать. Снять платье?
Руперт улыбнулся.
- Мне было бы это приятно. - Он отошел, и, не отрывая от нее глаз, прислонился к каминной полке.
Чувствуя на себе его взгляд, Октавия нерешительно присела на краешек кровати, чтобы снять башмаки, но потом быстро встала, расстегнула платье, и оно соскользнуло к ногам. Под ним была лишь полотняная нижняя юбка, рубашка и шерстяные чулки. Корсет, кринолин и множество нижних юбок в Шордиче не требовались. Октавия сорвала с себя юбку, спустила чулки, потом, поколебавшись с минуту, с решительным видом сняла через голову рубашку и бросила ее на пол.
- Что дальше? - Октавия подняла голову и с вызовом встретила его взгляд.
- Дальше? - Руперт подошел к ней. - Дальше, мисс Морган, вот что. - Он легко положил ладони ей на плечи, и Октавия почувствовала, как крошечные язычки пламени обожгли ее кожу.
- Хочешь, я сделаю то же, что только что сделала ты для меня? - Он улыбнулся, и его взгляд скользнул по ее телу.
- Это хоть как-то уравняет наши права. - Октавия хотела ответить небрежно, но сама не узнала свой голос.
- Пойдем к огню. - Руперт потянул ее к камину, подальше от пронизывающих сквозняков.
Теперь спине стало жарко, а груди по-прежнему зябко. Она чувствовала, как затвердели соски - то ли от холода, то ли от наготы, то ли от того, что она видела.
Руперт раздевался подчеркнуто аккуратно, и Октавия вспомнила, как в прошлый раз он вот так же принялся снимать перед ней одежду. Но сегодня он делал это ради нее.
Сбрасывая рубашку, он отвернулся, и Октавия заметила, как бугрились мускулами его плечи и могучая спина. Едва дыша, Октавия услышала, как щелкнула пряжка ремня, руки Руперта задержались у пояса, затем одним движением он спустил и брюки, и кальсоны.
Октавия не спеша изучала его обнаженное тело и чувствовала, что ее захлестывает горячая волна желания.
Руперт дал ей достаточно времени насмотреться и на маленькую родинку на пояснице, и на дымку темных волос на спине, а потом повернулся лицом. Глаза Октавии скользнули по крепкой груди, плоскому животу Руперта и остановились на пришедшей в возбуждение плоти. Ничего подобного она раньше не видела, но тело помнило, как эта плоть болезненно проникала в нее, двигалась в ней и отняла какую-то частицу, принадлежавшую слиянию двух начал.
Октавия робко двинулась к нему, но Руперт опередил, подхватил ее, увлек к огню, прижался так, словно хотел почувствовать каждую клеточку ее тела. Октавия чувствовала, как бьется его сердце, и слышала свое - трепещущее, как устремившаяся в неведомый полет, потерявшая рассудок птица.
Руперт обвил ее руками, ладони ласково прошлись по ягодицам; до муки мимолетно он целовал ее губы.
- Я хочу на тебя посмотреть, - шепнул он.
- Но ты только что это делал.
- А я хочу по-другому.
Улыбаясь, Руперт отступил на шаг, взял ее руки, отвел их от тела. Его глаза впились в нее так, словно намеревались прожечь. Наконец он отпустил ее кисти, и руки Октавии безвольно упали. Между тем его пальцы закружили вокруг сосков.
- Это тебе понравится. - Указательным пальцем Руперт провел по глубокой ложбинке между грудей. Октавия едва дышала; реальность начала рассыпаться, а четкие очертания предметов все больше и больше размывались по мере того, как ее тело погружалось в горячие волны желания.
Палец обозначил дорожку на животе и робко подобрался к треугольнику между бедер. Дыхание Октавии участилось, тело горело от восхитительных прикосновений. Теплой ладонью Руперт накрыл треугольник, пальцы плясали у самой чувствительной точки, и Октавия услышала стоны. Это был ее голос, но звучал он так, словно не имел к ней никакого отношения. Реальность вовсе исчезла, и Октавия упала бы, если бы не сильная рука Руперта.
- Черт возьми, - пробормотала она, крепко прижимаясь к нему, но глаза снова начали различать предметы в комнате. - Что со мной происходит?
- Ты невероятно чувствительна, - усмехнулся Руперт, - я только прикоснулся к тебе. Она подняла на
