Слушай, майор, помоги выловить эспээровского клоуна, приятеля своего. Просто подскажи, где искать. Сам понимаешь – тебе надо круто менять жизненные ориентиры, так вот сейчас самое время начать.
– Я не знаю, где его искать, – усмехнулся энбэшник. – Он же талант, киллер-одиночка.
– Да, талант, – печально кивнул мунгвардеец. – Будто намыленный, его хватаешь, а он еще быстрее из руки выскальзывает.
– Что же вы его на квартире Даниловой не взяли?
– Милош засомневался что-то. А потом ты Отиля отыскал, вон как быстро! Мне персонально за это влетело. Но я не в обиде, нет! – Ачоев вздохнул. – Сейчас такое время, что не до обид. И в общем, никуда ведь Живец не денется. Хотя как знать… Вчера вот два случая было, ближе к ночи, – какие-то бомжи ненормальные возле наших объектов на людей нападали, рвали прямо руками, ножами резали. Это какого же наркотика надо обожраться?! Ты не в курсе, что это такое?
– Не в курсе, – предпочел соврать Шацкий.
– А я думаю, это те ублюдки из Седьмого Особого нам наследство оставили. Говорят, под землей держали склады, с цыганами связи имели… Оборотни в погонах – страшное дело! Как твоя НБ их прозевала, майор?
– У Милоша спроси. Куда мы едем?
– В лес. Привяжем тебя к дереву и будем угольки в задницу засовывать! – Ачоев рассмеялся, но вышло невесело. – На Желтую дачу, майор. Слыхал?
– Никогда.
– Серьезно? Ну, тогда я лишку брякнул. В общем, мэр хочет поговорить с тобой. Уже скоро…
К Ачоеву подошел один из подчиненных, показал, прикрывая ладонью от Шацкого, планшет. Капитан вздохнул, сквозь зубы выругался и опять опустил перегородку. Спустя минуту «Волгабус» свернул с шоссе и понесся, набирая скорость, по узкой дорожке.
Шацкий, занимаясь последние несколько лет финансовыми махинациями Милоша, знал о существовании нескольких баз мэра в пределах города. Названия «Желтая дача» он прежде действительно не слышал, но никакой роли это не играло – хоть красная, хоть черная, а влип он основательно. Похоже было, что Милош окончательно пошел вразнос, атакуя монастырь мидонитов, и захват майора НБ просто мелочь в свете того, что мэр уже успел натворить.
Промелькнули распахнутые ворота, приветственно взмахнул автоматом очень рослый смуглый человек. Муниципальная гвардия. Шацкий не смог сдержать ухмылки – за последние четыре года спецподразделения НБ дважды преодолевали сопротивление этих богатырей, захватывая обнаглевших губернаторов. Он и сам помнил удивление, застывшее на лицах новосибирских мунгвардейцев, старательно тянувших руки вверх. Грязных, оборванных мунгвардейцев, больше всего удивлявшихся тому, что все еще живы. Привыкли геройствовать на местах, считать себя пупом земли, не вылезая из спортзалов, со стрельбищ, а вот вертолетов, залпами накрывающих базы, не ждали. Вряд ли московские головорезы Милоша чем-то отличаются от своих удивленных коллег.
А потом на допросах в лагере временного содержания они обижались. «Да что вы за мужики?! Да мы бы вас в бараний рог скрутили, да мы… Давай на руках! Сними наручники!» – «Мы не мужики, мы федералы», – холодно говорил подполковник Бурджули и брался за гибкий металлический прут. Поговаривали, что этим куском арматуры его проткнули в молодости, вот он и стал талисманом. Помогал безотказно!
От этих мыслей Шацкий заулыбался уж совсем открыто и перехватил раздраженный взгляд одного из ачоевцев. И верно – улыбаться нечему. «Никто нас не любит, – говаривал тот же Бурджули. – Что бесспорно доказывает нашу правоту». Сказано, может, и красиво, да только чем это поможет его подчиненному, который полез в пекло без прикрытия и вот оказался там, где и должен был, конечно же, оказаться. Сколько ждать помощи? Автобус затормозил, двери раскрылись.
– Что, упустил?! – ворвался в салон визгливый, знакомый по перехватам эфира голос. – А вот он тебя не упустит, так и знай! Давай дуй обратно! Новиков скажет, где дальше искать.
– Вы же сами приказали сюда ехать… – расстроился капитан, медленно спускаясь по ступенькам. – Вот задержанного доставили.
– Обработали?.. Нет?.. Ну так быстро, быстро, а потом уже ко мне!
Ачоев поднялся обратно, беззвучно шевеля губами. Захватившие Шацкого клешни разжались, спрятавшись в подлокотники; майор потер руки:
– И что теперь?
– Вставай, – приказал Ачоев.
Его бойцы подтянулись с двух сторон, переглядывались. Шацкий понял, что побоев не избежать, и шагнул на середину салона, прикрывая голову руками. Первый удар по праву принадлежал командиру, и Ачоев выполнил его образцово, резкая боль в животе сразу сковала движения. Майор не стал падать сразу – лучше уж не хитрить – и честно простоял еще несколько секунд, покачиваясь от сыплющихся со всех сторон ударов.
Показалось, что били его минут десять, на десять же он это предполагаемое время и разделил, чтобы приблизиться к реалиям. По лицу попали лишь однажды, видимо случайно, кости тоже пощадили и вообще, если разобраться, обошлись ласково. Просто постарались причинить боль, уделяя внимание нервным центрам, суставам…
– Милош любит, чтобы человек был уже подготовлен, чтобы время на пустые разговоры не уходило, – пояснил Ачоев и метко плюнул в лицо энбэишика. – Так ты уж нас не подводи, потому что тогда будет вторая серия. И после нее ты ходить уже не сможешь. Возможно, никогда.
– Понял… – пробормотал майор.
– Пошли!
Шацкого подтащили к дверям, столкнули вниз. Он даже сумел ухватиться за поручень, укрепиться на подрагивающих ногах. Ходить он мог, но согнувшись и сильно хромая. Рослые мунгвардейцы опять приняли невысокого энбэшника под руки, почти донесли до распахнутых дверей.
