— Ну-ка, подержи…
Она приняла этот пахнущий табаком и мужчиной пиджак, повесила на руку.
— Ну! Сергей Николаич! Теперь живем! — задорно подмигнул Володя.
Румянцев засучил рукава, нажал красную кнопку и рывком придвинул к себе одну из переполненных заготовками тележек.
Подхватив деталь, он одел ее на два штырька, повернул рычажок. Металлические лапы намертво прижали, рука повернула другой рычажок. Ожили два валика, завертелись и двинулись. Вскоре они коснулись детали, послышалось шипение разрезаемого металла, на брезентовую ленту посыпалась мелкая стружка.
Через минуту Сергей Николаич заменил деталь и снова резцы с жадностью врезались в нее.
Марина смотрела, затаив дыхание.
Его мускулистые смуглые руки с каждым новым движением обретали изумительную ловкость и проворство, детали послушно одевались на штырьки, рычажки мгновенно поворачивались, резцы яростно крутились, стружки струйками сыпались из-под них.
Руки, крепкие мужские руки… Как все получалось у них! Как свободно обращались они с грозной машиной, легко и уверенно направляя ее мощь.
Лоб его покрылся испариной, губы сосредоточенно сжались, глаза неотрывно следили за станком.
Марина смотрела, забыв про все на свете.
Ее сердце радостно билось, кровь прилила к щекам, губы раскрылись.
Перед ней происходило что-то очень важное, она чувствовала это всем существом.
Эти мускулистые решительные руки подробно и обстоятельно рассказывали ей то, что не успел или не сумел рассказать сам Сергей Николаич. Монолог их был прост, ясен и поразителен.
Марина поняла суть своим сердцем, подалась вперед, чтобы не пропустить ни мгновения из чудесного танца созидания.
А танец длился и длился, груда обработанных корпусов росла, казалось она займет все пространство вокруг станка, но вдруг, сняв последний корпус, руки нажали черную кнопку, гудение оборвалось, резцы стали крутиться медленней, а когда остановились, Марина подняла голову и удивленно вздрогнула: станок со всех сторон окружали люди. Все они смотрели на Румянцева.
— Все… — устало выдохнул он, тяжело дыша и вытирая пот со лба тыльной стороной ладони.
— Ну, ты герой, Сергей Николаич! — нарушил тишину пожилой седовласый человек в элегантном сером костюме и, улыбаясь, захлопал в ладоши, — Вот как работать надо, товарищи!
Все оживленно зааплодировали, только Марина, как завороженная, смотрела на груду деталей.
Румянцев вытер руки протянутой кем-то тряпкой и взял у Марины пиджак.
— Забрали у нас такого парня! — смеясь, обратилась к седовласому Зина, — Он бы нам один полплана дал!
— Это кто ж забрал-то?! — по-петушиному тряхнул головой седовласый,
— Сами выбрали секретарем! А то — забрали! Раньше думать надо было!
Обступившие их рабочие засмеялись еще сильнее.
Седой хлопнул Сергея Николаича по плечу:
— За таким секретарем — в огонь и в воду! Молодец!
Сергей Николаич примирительно поднял руки:
— Валентин Андреич, не сглазь. Да и я… я ведь просто, чтобы человеку показать как станок работает. Кстати, познакомьтесь: Марина Алексеева. Первый раз у нас на заводе.
Все повернулись к Марине, а седой протянул свою сухонькую, но крепкую руку:
— Черкасов Валентин Андреич. Главный инженер завода.
— Марина…
— А по-батюшке?
— Ивановна.
— Совсем хорошо! — улыбнулся Черкасов и быстро спросил, — Просто полюбопытствовать пришли? Она замялась:
— Я… вообще-то…
Все кругом смотрели на нее.
Она глянула в глаза Сергея Николаича, он ответил сосредоточенным серьезным взглядом.
Сдерживая внезапно охватившую ее дрожь, Марина набрала а легкие побольше воздуха и выдохнула:
— Я хочу работать на этом станке.
Черные глаза Черкасова потеплели, вокруг них собрались мелкие морщинки:
— Вот это деловой разговор! Молодежь нам во как нужна! Раньше где работали?
—Я… в Доме культуры…
— Значит на заводе первый раз?
—Да.
— Образование?
— Среднее. Среднее специальное.
— Так. Ну, что ж, оформляйтесь.
Улыбнувшись, он снова крепко пожал ей руку:
— Желаю успеха, Марина Ивановна! Сергей Николаич, я пойду, там на планерке поговорим…
Пружинистой походкой он направился к выходу. Все оживленно обступили Марину:
— Ну вот, женского пола прибыло!
— Теперь мы всех перегоним, правда, Лен?
— С такими красавицами как не перегнать!
— Ну, мужики, держитесь!
Сергей Николаич улыбнулся Марине:
— Пошли оформляться?
— Оформляться? — торопливо переспросила раскрасневшаяся, блестящая влажными глазами Марина, и тут же добавила, — А может, может я сразу начну?
— Прямо сейчас?
— А что такого. Все равно у меня трудовая книжка в студии…
— Да конечно, пусть начинает! — хлопнула ее по плечу смуглая невысокая девушка, — Что с бумажками возиться! Зин, возьми у Кузьминичны комбинезон новый, рукавицы и очки. В нашей бригаде работать будешь.
Розовощекая Зина пошла за комбинезоном.
— А действительно, становись-ка прямо сейчас, — согласился Румянцев,
—А я в отделе кадров все улажу. Потом трудовую привезешь им. У тебя паспорт где?
— В плаще там остался.
— Ладно. Я возьму. Вот — Лена Туруханова, твой бригадир, — повернулся он к смуглой девушке, — Бригада у нее комсомольская, отличная. Записывай, Лена, в свою бригаду товарища Алексееву, учи уму- разуму.
— Научим, Сергей Николаич, научим! — засмеялась девушка.
— А теперь — по местам, товарищи! — громко проговорил Румянцев и махнул рукой Марине, — В обед увидимся. Осваивайся…
Минут через пятнадцать, затянутая в новенький синий комбинезон, повязавшая волосы такой же синей косынкой, опустившая на глаза большие защитные очки, Марина осторожно одела на штырьки свою первую деталь, повернула один рычажок, потом другой и, затаив дыхание, замерла.
Ожившие резцы с шипением вошли в корпус, сероватая стружка посыпалась на ленту.
Пройдя корпус насквозь, резцы отошли в первоначальное положение.
Марина повернула другой рычажок и сняла деталь.
— Поздравляю! — улыбнулся стоявший рядом мастер.
— Спасибо, — радостно ответила она, рассматривая два сверкающих отверстия в корпусе.
— Клади их прямо вон на ту тележку, — показал Соколов, — Как наполнится — у тебя Витя заберет.
