Марина кивнула.
— Ну как, получается? — крикнул из-за станка Володя.
— Она скоро тебя перегонит, — ответил ему мастер и наклонился к Марине. — Главное — не спеши. Пообвыкни, приладься к станку. И за Володькой не гонись, он тут пятый год работает. Если сначала по сто за смену будешь делать — и то хорошо.
— А какая норма? — спросила Марина, поворачивая рычажок.
— Триста пятьдесят.
— А Володя сколько делает?
— Пятьсот.
Марина удивленно покачала головой.
— Не удивляйся, — успокоил ее Соколов, подвозя поближе тележку, — Сергей Николаич когда у нас работал — шестьсот выдавал. Да и яв свое время от него не отставал. Напару работали. Так что — освоишься — наверстаешь.
Искоса Марина следила за уверенными Володиными движениями.
Его руки все делали мгновенно — детали и рычажки мелькали в них.
Сняв корпус, она закрепила новый.
— Если что — я рядом, — проговорил Соколов, — И, повторяю, не торопись. Спешка на первых порах — не помощник…
Он пошел к другим станкам, а Марина продолжала работать.
Вначале ей все казалось простым и легким — заменяй побыстрее детали — и все. Но в один момент она забыла закрепить корпус и от прикосновения резцов он сорвался вниз. В другой раз зацепила коленом за рычаг возврата и резцы, не обработав до конца отверстия, отошли назад.
Потом ей стала мешать правая рукавица — при закреплении детали она задевала острый угол.
Вскоре у Марины заболела спина и появилась усталость в руках — корпусы стали казаться тяжелыми, непослушными. Им так не хотелось одеваться на штырьки, прижиматься металлическими лапами и пропускать сквозь себя воющие резцы.
Неожиданно по цеху поплыл мягкий продолжительный сигнал. Марина подняла глаза: часы над входом показывали двенадцать.
— Как дела? — раздался рядом веселый голос Лены-бригадирши.
Марина остановила станок, повернулась:
— Стараемся..
— Получается?
— Вроде…
— Сколько успела сделать?
— Не знаю.
— Давай-ка посчитаем…
Лена наклонилась над тележкой и ее маленькие проворные пальцы забегали по деталям:
— Пять… десять… пятнадцать… Сорок шесть.
— Как? Всего сорок шесть? — растерянно смотрела Марина.
— Нормально, — решительно успокоила ее Лена, — Ты ведь первый раз вообще на заводе, да?
— Да…
— Молодцом. Я когда пришла сюда — станок запорола. На меня мастер знаешь как кричал! А ты вон как приноровилась.
— Да мало ведь. Володя наверно сотни три уж сделал.
— Володя! Так он тут уж который год. А ты — полдня. Ладно, смети стружку и пошли обедать… или, даи-ка я смету.
Лена сняла с гвоздика металлическую щетку и быстро-быстро очистила станок.
Подошел Соколов:
— Ух ты. Полная тележка. Славно.
— Чего ж славного? — усмехнулась Марина, поправляя съехавшую косынку.
— Всего сорок шесть.
— Нормально. Для начала, я говорю, сотню за смену сделаешь — и то хорошо. Быстро ничего не дается. Лен, как у Зины подача, в норме?
— Все в порядке, Иван Михалыч. Отремонтировали.
— Лады. Шестой не барахлит?
— Нет.
— Если что — я после обеда в инструменталке.
— Хорошо.
— Ну, идите, а то щи простынут, — улыбнулся он.
— Пошли! — Лена взяла Марину за руку и они двинулись к выходу.
Столовая ЗМК была просторной и светлой, с красивыми деревянными панно и аккуратными красными столами.
На всех столах уже стояли широкие алюминиевые бачки с комплексными обедами.
Здесь вкусно пахло борщем и было по-семейному оживленно.
— Вооон наши сидят, — показала Лена. Они прошли меж занятых столиков и оказались возле большого стола, за которым уместилась вся бригада Лены Турухановой.
— Вот и красавицы наши, — поднял голову от тарелки тот самый полный лысоватый рабочий, — Руки мыли?
— Мыли. Сергеич, мыли! — весело хлопнула в ладоши Лена. — А ты мыл?
— А как же! Чистота — залог здоровья. Садитесь. Зин, ну-ка посмотри
— мы борщ не весь съели?
— Ой. весь! — притворно испугалась Зина, заглядывая в бачок.
— Я вам покажу — весь! — засмеялась Лена, садясь и подавая Зине две пустые тарелки. Вскоре они с аппетитом ели густой, ароматный, переливающийся блестками борщ.
Володя, тем временем, придвинул к Зине бачки с котлетами и пюре:
— Раскладывай, Зинуль.
Зина принялась наполнять тарелки.
Рядом с Мариной сидел пожилой рабочий с большими белыми усами. Он ел не торопясь, ложка аккуратно черпала борщ, белые усы равномерно двигались.
Марине понравились его крепкие рабочие руки, спокойные умные глаза и такое же спокойное лицо с правильными чертами лица. Он чем-то походил на одного актера, который играл кадровых рабочих во многих советских фильмах.
Заметив изучающий взгляд Марины, он улыбнулся и спросил:
— Ну как, дочка, нравится у нас?
— Нравится.
Он уверенным движением отправил в рот ложку, пожевал усами, кивнул:
— У нас хорошо. Вот столовая — любо-дорого… Вкусный борщ?
— Очень.
— Вот. А вчера рассольник еще вкуснее был. Ешь…
Марина склонилась над тарелкой.
Ей показалось, что она ест очень быстро, но бригада обогнала ее, — переговариваясь, они уже пили густой компот, в то время как Марина клала себе в тарелку пюре с двумя толстыми котлетами.
— Догоняй, Марин! — улыбнулась Лена, вылавливая ложечкой крупную ягоду.
— Я так быстро не умею.
— А ты привыкай, — откликнулся с другого конца стола Володя.
— Дайте человеку спокойно поесть, — перебил их Сергеич.
— И то верно, Миш, — поднял голову усатый рабочий, — Кто спешит — тот поперхнется. Правда?
— Правда, Петрович.
Марина разломила котлету вилкой. Она показалась необычайно вкусной.
