– Да, да, есть, товарищ майор… Да, да, все рапорты и объяснение у меня… Все понял, есть… А какие там новые данные? Нет, у меня пока нет, ответ на запрос еще не приходил… Хорошо, записываю…
Катюшин сделал вид, что с головой погружается в бумаги. И Кате стал ясен намек Юлии Медовниковой, что в некоторые моменты дозвониться участковому по телефону – напрасный труд.
Когда Катюшин, истощив весь свой природный запас изобретательности, наконец-то оторвался от своих «рапортов» и «данных», Кати уже не было в его кабинете.
Глава 14
«МЕРСЕДЕС РОДСТЕР»
Возвращение с рыбного промысла было зрелищем грустным и поучительным. Катя ждала на причале, напряженно вглядываясь в морскую даль – не мелькнет ли среди бурных волн утлый челн надежды. И челн наконец мелькнул. Моторка, уже однажды тонувшая у берегов Антарктиды, и на этот раз шла к берегу на веслах. Как выяснилось, мотор заглох ровно через час в нескольких километрах от берега. Греб Кравченко. Мещерский, как-то подозрительно притихнув, сидел на корме. Его тошнило от качки, и, едва лишь лодка ткнулась в причал, он с проворством белки вскарабкался на мол и стремглав кинулся мимо ошеломленной Кати в неизвестном направлении, скроив трагическую гримасу и зажимая рот рукой.
Кравченко на его жалком фоне выглядел чуть-чуть лучше. У него еще хватило сил привязать лодку, вытащить весла из уключин, выгрузить снасти и рюкзак.
– А где же улов? – бессердечно спросила Катя.
Кравченко царским жестом бросил к ее ногам черный пластиковый пакет, Катя с опаской заглянула внутрь, ожидая увидеть что угодно, только не рыбу. Но рыба была, плескалась – одна-единственная, правда, на вид довольно жирная и крупная, с серебряной спинкой. Катя решила, что это сайра. Просто ей так показалось, хотя сайру она прежде встречала только в консервных банках, и то фрагментарно.
На твердой земле Драгоценный В.А. двигался как шкипер после пьянки – его постоянно вело в стороны.
– Волна и правда дрянь, – поделился он с Катей, – зря мы с Серегой его не послушали.
– Кого вы не послушали? – спросила Катя.
Но Кравченко сделал свой фирменный жест: ах, оставьте вы это, ради бога! В результате нести улов и снасти в гостиницу пришлось именно Кате.
От обеда оба рыбака отказались наотрез. Мещерский из своего номера, не отпирая двери, жалким голосом пролепетал, что «большое, конечно, Катюша, спасибо за предложение, но об этом сейчас даже страшно подумать». Кравченко сбросил в ванной дождевик и бухнулся на кровать, попросив «пять минут – прийти в норму». Через секунду он уже спал, и разбудить его можно было лишь из пушки.
Катя разобрала рюкзак, повесила мокрую одежду сушиться, брезгливо поставила удочки в угол, точно это они были во всем виноваты. Забрала пакет с «сайрой» и спустилась в кафе. Их стол – единственный на весь зал – был накрыт к обеду на троих. Появилась Юлия с дымящейся супницей. Катя вручила ей «сайру».
– Ой, рыба! А что мне с ней делать! – спросила Юлия. Катя извинилась за Кравченко и Мещерского. Юлия лицемерно посочувствовала: конечно, с непривычки в первый раз на море трудно. Но затем, когда Катя отвернулась, что-то лукавое и невнятное буркнула насчет москвичей. В результате Катя вяло, без всякого аппетита пообедала в кромешном одиночестве. И отправилась в автомастерскую. Туда ее привлекли шум запущенного на полную мощность мотора и громкие восторженные вопли «ура!».
В автомастерской Ильи Базиса собралась явно теплая, сплоченная компания, а именно теплоты и общения не хватало Кате после пережитых утром волнений и страхов.
Кроме самого Базиса, в гараже находились Линк, Сукновалов и четверо совсем молодых ребят лет шестнадцати-семнадцати. В одном из них Катя узнала ту самую бритую, похожую на мальчишку девочку Риту, которую допрашивал Катюшин. На лице девушки был написан немой восторг. И немудрено.
Посреди гаража стоял чудо-автомобиль. Такие Катя видела только в кино в довоенных хрониках: сияющий открытый лимузин, черный с белыми широкими крыльями и откидным белым верхом. С белыми кожаными сиденьями и с сияющим хромированным колесом-запаской, притороченным сбоку. Машина была старой, как история автомобилизма, и одновременно новой, как игрушка. Базис тряпкой любовно полировал выпуклый багажник. Григорий Сукновалов стоял, опершись ладонями на длинный капот, украшенный знаком «Мерседеса». Он щупал капот, как врач щупает живот пациента. На лице его тоже сияли восторг, радость, удивление, облегчение. Катя на секунду даже залюбовалась этим человеком. Сукновалов в этот миг излучал абсолютное счастье, как лампочка излучает свет.
– Работает, Илюха! – прошептал он, словно сам себе не веря. – Елки-палки, работает! Ну, ты… просто гений. Вундеркинд!
Лицо Базиса выражало не менее сложную гамму самых противоречивых чувств. Оно было взволнованным, бледным, покрытым бисеринками пота и тоже ужасно счастливым.
– Ну что? – Он круто повернулся к застывшим в восхищении вокруг машины подросткам. – Что, взяли? А вы не верили, сомневались!
– Не сомневались мы… Мы вообще… верили, надеялись, как и ты… Слушай, Илья, а когда первый раз поедешь на нем, возьмешь и нас прокатиться? – спросил один из парней, тоже уже виденный однажды Катей в опорном пункте.
– Это вот как Григорий Петрович, – Базис кивнул на Сукновалова.
– Ша, не галдеть! – Сукновалов засмеялся и вытер пот со лба. – Потом все вместе прокатимся. А сейчас не приставайте, совсем оглушили. И осторожнее, краску не поцарапайте. Ну? Разве это не красавец, а? Разве не музейный экспонат?
– Господи, какая машина, просто чудо! – вырвалось и у Кати. Она вошла в гараж, но никто даже не обратил на нее внимания. Теперь же все обернулись, точно очнулись от сна.
– Заходите, – гостеприимно пригласил Сукновалов. – Ну как? Вам тоже он нравится? А в Москве такие есть?
