ночь по волнам я носился. С восходом же солнцаСциллы утес и Харибду я вновь увидал пред собою.Воду соленую моря Харибда как раз поглощала.Вверх тогда я к высокой смоковнице прыгнул из моря,Ствол охватил и прильнул, как летучая мышь. И не мог яНи опереться ногами о землю, ни выше подняться:Корни были глубоко внизу, а ветки высоко;Длинные, частые, тенью они покрывали Харибду.Крепко держался я там и ждал, чтоб Харибда обратноМачту и киль изрыгнула. Они наконец появились, —Поздно: когда на собраньи судья, разрешивший уж многоТяжеб меж граждан, встает, чтоб отправиться ужинать в дом свой, —В это лишь время опять из Харибды явилися бревна.Выпустил ствол я из рук и из ног и обрушился прямоВ кипень бушующих волн вблизи от извергнутых бревен.Влез я на бревна и начал руками, как веслами, править.Сцилле ж меня не позволил родитель бессмертных и смертныхВ море заметить: иначе я там бы погиб неизбежно.Девять носился я дней. На десятый к Огигии богиНочью пригнали меня. Обитает там нимфа КалипсоВ косах прекрасных, богиня ужасная с речью людскою.Холила нимфа меня и любила. Но что мне про этоВам говорить? Ведь вчера уж об этом о всем рассказал яВ доме тебе и прекрасной супруге твоей. НеприятноСнова подробно о том говорить, что уж сказано было'.
ПЕСНЬ ТРИНАДЦАТАЯ
Так сказал Одиссей. И долго царило молчанье.Были охвачены все восхищеньем в тенистом чертоге.Снова тогда Алкиной, отвечая, сказал Одиссею:'Раз, Одиссей благородный, приехал ты в меднопорожныйДом наш высокий, – к себе, я уверен, без новых скитанийТы уж вернешься, какие б страданья ни вытерпел раньше.К вам же, старейшины, я обращаюсь с таким предложеньем,К вам, что в чертоге моем почетным вином искрометнымДух услаждаете свой и прекрасным внимаете песням:Платье для гостя в сундук полированный сложено, такжеЗолото в тонких издельях и все остальные подарки,Что поднесли ему вы, советчики славных феаков.Вот что: дадим-ка еще по большому треножнику каждыйИ по котлу. А себя наградим за убытки богатымСбором с народа: столь щедро дарить одному не по силам'.Так сказал Алкиной, и понравилось всем предложенье.Встали они и для сна по жилищам своим разошлися.Только, однако, явилась из тьмы розоперстая Эос,С крепкою утварью медной они к кораблю поспешили.Стала корабль обходить Алкиноя священная сила.Сам под скамейками все разместил он подарки феаков,Чтоб не мешали гребцам, когда они в весла ударят.Те, к Алкиною придя, приступили к роскошному пиру.В жертву быка принесла Алкиноя священная сила.Туч собирателю Зевсу Крониду, владыке над всеми,Бедра сожгли, а потом за пир богатейший уселисьИ наслаждались. Певец же божественный пел под формингу, —Чтимый всеми людьми Демодок. Но голову частоЦарь Одиссей обращал к лучезарному солнцу – к закатуМыслью его торопя; уж очень желал он уехать.Так же, как жадно мечтает об ужине пахарь, которыйПлугом весь день целину поднимал на волнах винноцветных;С радостным сердцем он видит, что солнце спустилось на землю,Что уже время на ужин брести ему шагом усталым.Так наконец, Одиссею на радость, спустилося солнце.Веслолюбивым мужам феакийским тотчас же сказал он,Больше всего обращаясь со словом своим к Алкиною:'Царь Алкиной, между всех феакийских мужей наилучший!В путь снарядите меня, сотворив возлиянье бессмертным,Сами ж – прощайте! Тут все совершается так, как желалоСердце мое, – и отъезд и дары дорогие. Пускай ихБлагословят Ураниды бессмертные! Пусть безупречнойДома жену я найду, здоровыми – всех дорогих мне!Вы же на радость законным супругам и детям любимымЗдесь оставайтесь! Пускай всевозможные блага пошлют вамБоги, и пусть никакой с народом беды не случится!'Слово одобрив его, согласилися все, что в отчизнуДолжно его переслать, ибо все справедливо сказал он.Молвила вестнику после того Алкиноева сила:'Воду с вином, Понтоной, в кратере смешай и сейчас жеЧашами всех обнеси, чтобы, Зевсу-отцу помолившись,Гостя отправили мы в отчизну его дорогую'.И замешал Понтоной вина медосладкого тотчас,Каждому чашу поднес, и все совершать возлияньяСтали бессмертным богам, владеющим небом широким, — Сидя в креслах своих. Поднялся Одиссей богоравныйС места, Арете вручил двоеручную чашу, потом жеГолос повысил и ей слова окрыленные молвил:'Радуйся духом, царица, все время, пока не наступятСтарость и смерть, неизбежно ко всем приходящие людям.Я отправлюсь к себе. А ты в этом доме высокомБудь счастлива детьми, народом, царем Алкиноем!'Так сказавши, ступил чрез порог Одиссей богоравный,Вестника в помощь ему Алкиноева сила послала,Чтоб Одиссея провел к кораблю и к берегу моря.Женщин-рабынь с Одиссеем послала царица Арета.Первой нести она вымытый плащ и хитон поручила,Прочный сундук превосходной работы тащила другая,Третья хлебы несла с вином искрометным. Когда жеВсе подошли к кораблю и к прибоем шумящему морю,Приняли тотчас гребцы принесенные вещи, сложилиВсе их внутри корабля – и питье и дорожную пищу.Для Одиссея ж они на корме на палубе гладкойПолого их корабля простыню и ковер расстелили,Чтоб ему спать непробудно. Взошел на корабль он, улегсяМолча. Они же попарно в порядке к уключинам селиИ отвязали канат от камня с дырой просверленной.И наклонились гребцы и ударили веслами море.Сон освежающий тут упал Одиссею на веки,Сладкий сон, непробудный, ближайше со смертию сходный.Как четверня жеребцов в колеснице под градом ударов,Им непрерывно бичом наносимых, широкой равнинойБешено мчится вперед, высоко над землей поднимаясь,Так поднимался и нос корабля, назади ж, за кормою,Громко шипела, кипя, волна многошумного моря.Прямо вперед уносился корабль. И угнаться не смог быДаже и сокол за ним, быстрейшая птица меж всеми.Быстро мчался корабль, морскую волну рассекая,Мужа везя, по уму сравнимого только с богами.Много в сердце страданий пришлось перенесть ему раньшеВ битвах жестоких с мужами, в волнах разъяренного моря.Тихо спал он теперь, забыв о минувших страданьях.Вышла на небо ночное звезда светозарная, людямБлизость пришествия рано рожденной зари возвещая.К острову тут подошел быстролетный корабль мореходный.Есть в итакийской стране залив один превосходныйСтарца морского Форкина. У входа его выдаютсяДва обрывистых мыса, отлого спускаясь к заливу.Мысы залив защищают снаружи от поднятых бурейЯростных волн. И корабль крепкопалубный, с моря зашедшиВ этот залив на стоянку, без привязи всякой стоит в нем.Где заливу конец, длиннолистая есть там олива.Возле оливы – пещера прелестная, полная мрака.В ней – святилище нимф; наядами их называют.Много находится в этой пещере амфор и кратеровКаменных. Пчелы туда запасы свои собирают.Много и каменных длинных станков, на которых наядыТкут одеянья прекрасные цвета морского пурпура.Вечно журчит там вода ключевая. В пещере два входа:Людям один только вход, обращенный на север, доступен.Вход, обращенный на юг, – для бессмертных богов. И дорогойЭтою люди не ходят, она для богов лишь открыта.Все наперед это знавши, в залив они въехали. БыстроДо половины взбежал на сушу корабль их с разбега:Руки могучих гребцов корабль этот веслами гнали.Только что врезался в берег корабль их, сработанный прочно,С палубы прежде всего они Одиссея поднялиВместе с блестящим ковром, с простыней, на которых лежал он,И на прибрежный песок покоренного сном положили.После достали богатства, какие ему чрез посредствоВысокодушной Афины феаки преславные дали.Все их сложили они у подножья тенистой оливы,Прочь от дороги, чтоб как-нибудь кто из людей проходящихРаньше, чем сам Одиссей пробудился, вреда не принес бы.Сами же тотчас отплыли домой. Но Земли КолебательНе позабыл об угрозах, которыми он ОдиссеюРаньше грозил. Обратился он к Зевсу, чтоб дело решил он:'Зевс, наш родитель! Теперь никакой меж бессмертных богов мнеЧести не будет, когда уже смертные люди, феаки,Не почитают меня, от меня же ведущие род свой!Вот, например, с Одиссеем: я ждал, что домой он вернетсяЛишь после множества бед. Возвращенья его не лишал яВовсе: его ты ему обещал и кивнул головою.Эти ж на быстром судне отвезли его, спящего, моремИ на Итаке ссадили, без счета даров надававши,Вдоволь золота, меди и
