бляхой:Пестрый олень молодой под зубами собаки в переднихЛапах ее извивался. Смотреть удивительно было,Как – из золота оба – собака душила оленя,Он же ногами отчаянно бил, убежать порываясь.Также блестящий хитон на теле его я заметил.Ткань – как пленка была с головки сушеного лука, —Так нежна была ткань, и сияла она, словно солнце.Многие женщины, глядя на этот хитон, изумлялись.Слово другое скажу, и к сердцу прими это слово.Знать не могу я, носил ли уж дома он эту одежду,Иль из друзей ему кто подарил, как он в путь отправлялся,Иль получил ее в дар уж в дороге. Любили повсюдуСына Лаэртова: мало ведь было ахейцев подобных.Также и я ему меч подарил и двойной, превосходныйПурпурнокрасный хитон с красивой каймой и с почтеньемГостя в его корабле крепкопалубном дальше отправил.Был и вестник при нем, лишь немного моложе, чем сам он.Также о том я тебе расскажу, как выглядел вестник;Был он спиною сутул, смуглокож, с головою кудрявойЗвали его Еврибат. Одиссей с ним всего наиболеБыл из товарищей дружен и в мыслях всех ближе сходился'.Больше еще у нее появилось желание плакать, — Так подробно и точно все признаки ей описал он.После того как она многослезным насытилась плачем,С речью такой к Одиссею опять она обратилась:'Раньше ты, странник, во мне возбудил состраданье, теперь жеБудешь ты в доме моем мне мил и достоин почтенья.Эту одежду, сложив ее в складки, сама принесла яИз кладовой и блестящую к ней приложила застежку,Чтоб украшеньем служила. Теперь никогда уж его мнеБольше не встретить входящего в дом свой в Итаке родимой!Злою, как видно, подвигнут судьбой, в корабле своем поломВ злой Илион поехал супруг мой, в тот город ужасный!'Ей отвечая на это, сказал Одиссей многоумный:'О достойная чести супруга царя Одиссея!Больше не порти своей красоты, не мертви себе духаСкорбью о муже. Тебя порицать я за это не мог бы:Всякая будет скорбеть о гибели мужа, с которымВ браке счастливом детей прижила, хоть будь он и хуже,Чем Одиссей; говорят ведь, что был он бессмертным подобен.Но прекрати свои слезы, подумай о том, что скажу я.Полную правду скажу я тебе, ничего не скрывая.О возвращеньи домой Одиссея уж слышать пришлось мне.Близко от нас Одиссей, в краю плодородном феспротов,Жив и много домой сокровищ везет богатейших,Собранных им у различных народов. Но спутников верных,Полный корабль свой в волнах потерял он, едва лишь покинулОстров Тринакрию. Гневались Зевс на него с ГелиосомИз-за коров Гелиоса, убитых людьми Одиссея.В буйно плещущем море товарищи все потонули,Сам же на киле судна был выброшен он им на сушуВ край, где родные бессмертным богам обитают феаки.Эти феаки, как бога, его почитали всем сердцем,Много даров подарили и сами желали отправитьВ целости полной домой. И был бы давно он уж дома.Много, однакоже, выгодней счел Одиссей хитроумныйРаньше побольше объехать земель, собирая богатства.Он в понимании выгод своих выдавался меж всеми.В этом бы с ним состязаться не мог ни единый из смертных.Все это так мне Федон рассказал, повелитель феспротов.Мне самому поклялся он, свершив возлияние в доме,Что и корабль уже спущен и люди совсем уж готовы,Чтоб отвезти Одиссея в желанную землю родную.Раньше, однако, меня он отправил. Случайно в то времяЕхал феспротский корабль в Дулихий, богатый пшеницей.Мне и богатства, какие собрал Одиссей, показал он.Десять могли бы они поколений кормить у иного, —Столько в доме его лежало сокровищ владыки.Про Одиссея ж сказал, что сам он в Додону поехал,Чтоб из священного дуба услышать вещание Зевса:Как вернуться ему на тучные земли Итаки, —Явно ли, тайно ли, раз он так долго на родине не был?Значит, как видишь, он жив. На Итаку он скоро вернется.Он уже близко! Поверь мне, вдали от друзей и отчизныБудет он очень недолго. Готов тебе в этом поклясться.Будь мне свидетелем, Зевс, из богов высочайший и лучший,Этот очаг Одиссея, к которому здесь я приехал, —Все совершится воистину так, как тебе говорю я.В этом году еще к вам Одиссей, ты увидишь, вернется,Только что на небе месяц исчезнет и сменится новым'.Мудрая так Пенелопа на это ему отвечала:'О, если б слово твое, чужеземец, свершилось на деле!Много б тогда от меня получил ты любви и подарков,Так что всякий тебя, повстречавши, назвал бы счастливцем!Как, однако, ни будет, – я сердцем предчувствую вот что:Ни Одиссей не вернется домой, ни тебя не отправимВ путь мы отсюда: хозяев уж нет здесь, каким до отъездаБыл Одиссей в этом доме, – да! был таким он когда-то! — Странников всех принимавший и в путь отправлявший с почетом.Вот что, служанки: обмойте его и постель приготовьте —Все: кровать, одеяло, подушки блестящие, – так, чтобМог он в полном тепле дожидаться Зари златотронной.Завтра же рано обмойте его и маслом натрите,Чтобы внутри здесь, в столовой самой, вблизи Телемаха,Мог он сесть за обед. И тому самому будет хуже,Кто его больно обидит: тогда ничего уже большеОн от меня не добьется, хотя бы сердился ужасно.Как же, странник, ты сможешь узнать обо мне, превышаю льЖенщин я остальных умом и разумною сметкой,Если я грязным тебя и в платье плохое одетымСесть к нам за стол допущу? Краткожизненны люди на свете.Кто и сам бессердечен и мысли его бессердечны,Все того проклинают живого и всяких желаютГорьких скорбей для него, а над мертвым жестоко глумятся.Кто же и сам безупречен и мысли его безупречны, —Славу широкую всюду о нем между смертных разносятСтранники, много людей называет его благородным'.Ей отвечая на это, сказал Одиссей многоумный:'О достойная чести супруга царя Одиссея!Мне одеяла, подушки блестящие стали противныС самой поры, как впервые я критские снежные горы,В длинновесельном плывя корабле, за собою оставил.Лягу я так, как давно уж без сна провожу свои ночи.Много ночей проворочался я на убогих постелях,Так дожидаясь прихода на небо Зари пышнотронной.И омовение ног сейчас мне совсем не желанно.Нет, никогда наших ног ни одна не коснется из женщин,Тех, которые здесь несут свою службу при доме,Если женщины нет у тебя престарелой и умной,Столько же в жизни своей, как я, перенесшей страданий.Если бы ноги она мне помыла, я не был бы против'.Мудрая так Пенелопа на это ему отвечала:'Милый странник! Милее в мой дом никогда не являлсяМуж – разумный такой – из странников стран чужедальних.Все, что ты здесь говоришь, – так обдуманно, все так понятно! Старая женщина есть у меня, разумная сердцем.Ею и выкормлен был и выхожен тот несчастливец,Ею он на руки был в минуту рождения принят.Очень она уж слаба, но все ж тебе ноги помоет.Ну-ка, моя Евриклея разумная, встань-ка и вымойНоги ему. Твоему господину он сверстник. Наверно,И Одиссей и ногами уж стал и руками такой же.Очень старятся быстро в страданиях смертные люди'.Так говорила. Лицо старуха закрыла руками,Жаркие слезы из глаз проливая, и грустно сказала:'Горе! Дитя мое! Что я поделать могу! Как жестокоЗевс ненавидит тебя! А как ведь его почитал ты!Кто из смертных такие сжигал молневержцу КронидуЖирные бедра, такие давал гекатомбы, какиеТы приносил ему, жарко молясь, чтобы старости светлойТы для себя дождался и блестящего выкормил сына? Лишь у тебя одного он день возвращения отнял.Может быть, где-нибудь так же над ним, чужеземным скитальцем,В чьем-нибудь доме богатом служанки бесстыдно глумились,Как издеваются здесь над тобою все эти собаки!Их постоянных обид и насмешек желая избегнуть,Не разрешаешь себя ты обмыть им. Но я-то готоваОчень охотно исполнить приказ Пенелопы разумной.Ради не только самой Пенелопы тебе я помоюНоги, но так же и ради тебя. Глубокой печальюДух мой взволнован внутри. Послушай-ка то, что скажу я.Много странников к нам несчастливых сюда приходило,Но никогда никого столь похожего я не видала,Как с Одиссеем ты голосом схож, и ногами, и видом'.Ей отвечая на это, сказал Одиссей многоумный:'Все, старушка, кому приходилось обоих нас видеть,Все утверждают, что очень один на другого похожиМы с Одиссеем, как ты и сама справедливо сказала'.Ярко сияющий таз достала старуха, в которомНоги мыла всегда, налила в него раньше холоднойМного воды и горячей потом подлила. Одиссей жеОт очага отодвинулся прочь в темноту поскорее:Тотчас на ум опасенье пришло, чтобы, за ногу взявшись,Не увидала старуха рубца, и все б не открылось.Ближе она подошла, чтоб помыть своего господина.Вдруг узнала рубец, кабаном нанесенный когда-то.Ездил тогда Одиссей на
