тогда-то от подставки кусок и откололся.
Ну, все трое, понятное дело, перепугались не на шутку – подставка-то старинная, да еще и моя личная! – а после смотрят и видят, что в днище ниша маленькая открылась. А в ней – футляр сафьяновый. А в футляре – свиточек, лентой перевязанный. Видать, давно там лежал, пожелтел весь от времени.
– А подставку я краснодеревщику в починку отдам, за свой счет, – виновато закончил Кос, но мы с Чэном его уже не слушали. Лента на свитке развязалась легко и незаметно. Чэн взял тонкую пачку листков в левую руку, а я полностью перешел на Чэново восприятие.
«Записи Фаня Анкор-Куна, Высшего Мэйланя, о дне Великого Предательства в пятый год эры правления “Вечного Мира”, да будут потомки снисходительны к подлости предков, совершенной ради них».
Так гласило заглавие.
«Пятый год эры правления “Вечный мир”, – подумал я, – это год моего (и не только моего) изгнания из Мэйланя. В этот год я переехал в Кабир вместе с Придатком Хо Анкором...»
«Фань Анкор-Кун, – подумал Чэн, – это, согласно родословной, прадед Ляна Анкор-Куна и родной брат моего прадеда Хо. Если я не ошибаюсь...»
«И в тот год, – подумал Чэн-Я, – в руках Фаня Анкор-Куна блистал Прямой меч Дан Гьен по прозвищу Скользящий Перст. Старейшина Совета...»
Похоже, сегодняшний богатый событиями день продолжается.
– Да, чуть не забыл, – словно издалека донесся до меня голос Сая. – Я, когда в город выходил, Но-дачи видел. И не одного, а с саблей Кундой Вонг. Я Заррахиду сказал, мы за угол свернули – а их и нет уже...
– Ты б еще завтра это вспомнил, – мрачно заметил со стены Обломок. – Или через неделю...
Часть шестая
ЛЮДИ И БЛИСТАЮЩИЕ
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
«...скоро полночь. Скоро на улицах застучат колотушки четвертой стражи – и я, Фань Анкор-Кун, Высший Мэйланя и старейшина Совета, отложу в сторону калам и сниму с ковра фамильный меч Дан Гьен по прозвищу Скользящий Перст.
Я тихо выйду из дома и, никем не замеченный, пешком отправлюсь на восточную окраину Мэйланя, где у заброшенного водоема меня будут ждать остальные старейшины Совета. В десяти шагах от водоема, если встать лицом на юго-восток, есть старая беседка. Мы молча войдем в нее, я трижды ударю кулаком по крайней левой опоре, спустя три минуты в полу откроется люк – и мы спустимся вниз, идя гуськом по винтовой лестнице.
Сегодня ночью настал очередной срок для принесения жертвы Прошлым богам.
Только на этот раз жертва будет совсем не такой, как обычно.
Они будут ждать нас внизу – Двенадцать и Один, дюжина Даи-хранителей и Сайид-на, Глава Учения, потомок проклятого Масуда. Они будут ждать нас, как их предки ждали наших предков, как всегда, как положено в ночь жертвы Прошлым богам; это свершалось на протяжении вот уже семи столетий, и сегодня свершится вновь, и они будут ждать нас внизу – Двенадцать и Один, те, кого суеверные люди зовут асассинами, курящими гашиш убийцами.
Сами они зовут себя – батиниты.
Последние свидетели Истины.
“Батин” на древнем наречии племен с предгорий Сафед-Кух, Белых гор, означает Истину, Сокровенную Тайну. И Истина последних свидетелей, Даи-хранителей и Сайид-на, Главы Учения, истина Двенадцати и Одного очень проста.
Она гласит: когда человечество разучится убивать, оно будет убито.
Их истина очень проста.
Семь веков тому назад батиниты Мэйланя кровью и пеплом подписали договор с Советом Высших Мэйланя; то же самое произошло в Хаффе, Кабире, Дурбане и Кимене.
Они клялись никогда больше не бросаться на улицах в боевое безумие, вынуждая горожан в конце концов уничтожать не помнящего себя воина. Они клялись, что их всегда будет Двенадцать и Один, только Двенадцать и Один в любом городе из перечисленных; они клялись в этом страшной клятвой и никогда не нарушали ее.
Они не нарушили своей клятвы, и спустя пятьдесят лет после подписания тайных договоров люди эмирата вспоминали кровавых асассинов лишь в песнях, легендах и недостоверных сказаниях.
Мы же клялись в том, что раз в год будем вместе с ними приносить жертву Прошлым богам.
Раз в год один из тринадцати батинитов, последних свидетелей Истины, и один из старейшин Совета Высших Мэйланя согласно жребию будут встречаться в смертельном поединке.
Один на один.
И Прошлые боги будут неслышно рукоплескать в ночи.
И они рукоплескали – до сегодняшней ночи.
Если в поединке погибал боец-батинит, то за год оставшиеся Двенадцать должны были отыскать и обучить добровольного неофита, чтобы к дню следующей жертвы их снова было Двенадцать и Один. Если же добровольца не находилось, то Прошлые боги ждали еще год.
