Они ждали столько, сколько было нужно для того, чтобы в подземелье старейшин Совета всегда встречали Двенадцать и Один.
Если на поединке погибал один из старейшин, то мы хоронили его согласно обычаям и стараясь не вызвать кривотолков среди горожан и членов семьи погибшего. После чего избирался новый старейшина, и мы посвящали его в тайну Двенадцати и Одного, вручая наследное оружие покойного, с которым тот бился у алтаря Истины Батин.
В том случае, когда оружие ломалось в бою, что происходило редко – ну что ж, значит, не судьба...
Если же при принесении жертвы ломалось оружие батинита, то будущий доброволец, новый Даи- хранитель, входил в круг последних свидетелей Истины со своим клинком; если оружие оставалось целым, то оно вручалось неофиту, как наследие ушедшего приходящему.
Так было – до сегодняшней ночи.
Два века тому назад при принесении жертвы Прошлым богам был убит батинит в Кабире; через месяц то же самое произошло в Дурбане. Семь лет после этого Прошлые боги терпеливо ожидали следующей жертвы, обходя Дурбан и Кабир, ибо Двенадцать не могли отыскать Одного.
Добровольцев – не находилось.
На восьмой год батиниты Кабира и Дурбана отказались от Истины, отреклись от сокровенной Тайны, сказав: если человечество и впрямь разучилось убивать, значит, оно достойно того, чтобы быть убитым; а мы тоже люди.
Полвека спустя их слова повторили батиниты Кимены и Хаффы, перестав быть Двенадцатью и Одним.
Так было – до сегодняшней ночи.
Потому что этой ночью в подземном зале для принесения очередной жертвы Прошлым богам сойдутся тринадцать убийц по убеждениям и тринадцать убийц по принуждению; и мы нарушим договор.
Мы не станем ждать жребия.
Мы нападем на них первыми, без предупреждения, все на всех, так, как нападают клятвопреступники – из-за угла, подло и беспощадно.
Мы убьем их всех и сломаем их наследственное оружие.
В Мэйлане никогда больше не поднимет голову змея учения Батин; в Мэйлане никогда больше не будет Двенадцати и Одного.
В Мэйлане останется только тринадцать невольных убийц.
Мы.
Старейшины Совета Высших.
Ашока Викрамадитья и его прямой тяжелый меч Кханда Вьячасена, Абдаль ан-Фарсид и его сабля- шамшер иль-Самак, правитель города Сунь Шикуань и меч “девяти колец”, кривой Цзюваньдао; Джанг Тун и нож Бадек ханг-Тун, Сайф Одноглазый с кинжалом Ландинг Терусом, браться Ори и Ри с двуручным топором Масакири-кай и боевым веером Сунь по прозвищу Павлин; Лян Чилинь с двузубцем Ма, Языком Кобры, затем Мотогари Кутие и его копье Катакама Яри, Белый Тигр; могучий кузнец Ян и двойная палица Убан, крохотный боец Аран Юлинь и боевой серп Кама Мотогари; единственная женщина в Совете, хрупкая и неукротимая О Ранкесю, вдохновительница сегодняшней ночи, и ее нагината Катори Сан-Кесе...
И я.
Фань Анкор-Кун и прямой меч Дан Гьен по прозвищу Скользящий Перст.
Вчера я отправил своего брата, молодого Хо Анкора, наследного вана Мэйланя из Вэйской ветви Анкоров-южан, в Кабир. Хо уехал, взяв с собой родовой меч их семьи, месяц назад получивший прозвище Единорог.
Уезжай, Хо, и ни о чем не спрашивай...
Я желаю тебе, чтоб столица стала твоим домом, а не временным караван-сараем!
...Остальные старейшины Совета Высших последовали моему примеру.
В случае чего – грязь слухов не прилипнет к молодежи, волна позора не захлестнет их; и они ничего и никогда не узнают.
Впрочем, если последняя жертва Прошлым богам будет принесена так, как предполагается – никто ничего не узнает.
Пусть поют песни.
Пусть рассказывают сказки.
Пусть... пусть живут, как жили.
И мы, старейшины Совета, убийцы поневоле – мы тоже будем жить, как жили; мы будем корчиться под бичом памяти, но останемся жить.
Чтобы никто ничего не узнал.
Сегодня ночью мы нарушим клятву – дабы семя насильственной смерти пожрало само себя.
К счастью, мы тоже смертны.
Ах, как хотелось бы мне хоть немного пожить в том мире, который будет после нас! – после нас, клятвопреступников и убийц, последней жертвы Прошлым богам!..
Скоро полночь...»
– Все, – рассеянно сказал я, крепче сжимая стальные пальцы на рукояти Единорога.
